"Георг Мориц Эберс. Homo sum" - читать интересную книгу автора

испытания, он вернулся на площадку и взглянул с края ее вниз на пустынную
долину, которая простиралась под его ногами и в глубине которой виднелись
резко очерченными зелеными массами пальмовые и тамарисковые рощицы, точно
густые венки, возложенные на гроб.
Выбеленные крыши домов в городке Фаране ярко светились среди ветвей и
густой листвы, а над всеми возвышалась новая церковь, в которую ему был
закрыт доступ. На мгновение сердце его болезненно сжалось при мысли, что он
отлучен от богослужения, от причащения и от общей молитвы; но вслед за тем
он спросил себя, разве не может каждая скала здесь на горе быть алтарем,
разве синее небо не в тысячу раз величественнее и прекраснее, чем громадный
купол, сооруженный человеческими руками, не исключая и смелых сводов
александрийского Серапеума, и он припомнил, как Илия слышал здесь в легком
дуновении ветерка глас Всевышнего.
И вот, выпрямившись и приблизившись к скалам на стороне склона, чтобы
отыскать пещеру, престарелый обитатель которой скончался несколько недель
назад, он подумал: "Право, мне опять кажется, как будто я не подавлен, но
вознесен тягостью моего позора. Здесь, по крайней мере, мне нет надобности
потуплять взоры, ибо здесь я наедине с моим Господом, а перед Ним, полагаю
я, мне стыдиться нечего".
С этими мыслями он пробрался через тесный проход между двумя бурыми
порфировыми громадами, но тотчас же остановился, потому что в
непосредственной близости его раздался вдруг собачий лай, и через несколько
мгновений накинулась на него борзая собачка, то яростно нападая, то боязливо
отскакивая и осторожно поднимая ножку, перевязанную каким-то пестрым
лоскутком.
Павел вдруг вспомнил вопрос, с которым Фебиций обратился к
амалекитянину Талибу относительно собаки, и тотчас же догадался, что
бежавшая галлиянка должна находиться поблизости.
Сердце его забилось сильнее, и хотя он в первую минуту и не знал, как
ему отнестись к этой вероломной женщине, однако в душе он чувствовал себя
вынужденным отыскать ее.
Не медля пошел он по тому направлению, откуда выбежала к нему собака, и
вскоре увидел белое платье, скрывшееся за ближайшей, а потом за второй и
третьей скалой.
Наконец он догнал бежавшую.
Она стояла на самом краю высокого крутого обрыва и имела ужасающий вид.
Ее длинные золотистые волосы распустились и падали полузаплетенными,
полуспутанными прядями на грудь и плечи.
Только одною ногой стояла она на уступе скалы, другая же, в изорванной
об острые камни сандалии висела над обрывом.
В любую минуту она могла сорваться в глубину; и хотя держалась правой
рукой за вершину утеса, возвышавшегося возле нее, однако Павел сразу
заметил, что эта вершина покачивалась во все стороны и не составляла одного
целого со служившею ей основанием глыбой.
Так висела она над обрывом, точно лунатик или бесноватая, причем глаза
ее сверкали таким безумно-диким огнем и дыхание было так
лихорадочно-порывисто, что Павел, подошедший было близко, невольно отступил.
Он видел, что губы ее шевелились, но хотя он и не понимал, что она
говорила, однако чувствовал, что она беззвучными словами запрещает ему
приблизиться.