"Георг Мориц Эберс. Тернистым путем (Каракалла) " - читать интересную книгу автора

- Пусть! Но я готов пожертвовать одним из своих глаз, если найдется
кто-нибудь в Александрии, способный выполнить эту работу, как ты!
Старик вспылил и, высоко подняв кулак, вскричал:
- Потому что тот, кто в состоянии сделать что-нибудь настоящее,
конечно, остерегается превращать божественное искусство в детскую игрушку
подобными пустяками. Клянусь, я с величайшим удовольствием бросил бы вот тот
хлам - оникс, раковины, яшму и как еще там называется эта дрянь, в огонь и
разбил бы вдребезги жалкие инструменты вот этими кулаками, предназначенными
для других вещей.
Сын обвил рукою могучий затылок старика и весело сказал:
- Да, отец, что твои кулаки годятся для ударов, это Филиппу и мне
приходилось чувствовать довольно часто.
- Слишком редко, - проворчал художник.
А сын продолжал:
- Я допускаю это, хотя каждый твой удар один стоит дюжины, нанесенных
рукою других александрийских отцов. Но что эти кулаки, эти гигантские руки
могли, точно волшебством, придать губкам Психеи, вон на том изображение ее,
такую обворожительную прелесть - это, отец, если не чудо, то искусство во
всяком случае...
- Унижение искусства, - прервал его старик.
Но юноша быстро возразил:
- Победа изящного над грубым.
- Победа! - повторил резчик и насмешливо махнул тяжелою рукою. - Знаю
я, для чего вы взвалили на меня давящее ярмо, обвитое лестью, точно цветами.
Когда старый брюзга сидит за тисками, он только насвистывает какую-нибудь
песню и не докучает вам своими жалобами. И к тому же золото, которое его
искусство приносит в дом...
При этом он язвительно засмеялся; и, между тем как Мелисса с огорчением
смотрела на него, ее брат подошел к нему ближе и вскричал:
- Если бы я не знал, в каком смысле следует принимать эти слова, старый
художник, и если бы не было жаль этой великолепной Психеи, то отдал бы ее на
сожрание страусу на дворе Скопаса, потому что, клянусь Геркулесом, ему легче
переварить твои камни, чем нам - подобный оскорбительный упрек. Конечно, мы
благодарны музам за то, что работа отвлекает тебя от мрачных мыслей; что же
касается до остального - мне противно даже выговорить это слово - до золота,
то мы нуждаемся в нем так же мало, как ты, припрятывающий его вместе с
другим, как только сундук наполнится. Аполлодор за украшение живописью его
зала для мужчин навязал мне целых три таланта этого желтого проклятия.
Старый матросский колпак, в который я бросил их к другим талантам, треснет,
как только Селевк заплатит мне за портрет своей дочери; и если какой-нибудь
вор украдет и твое и мое золото вместе, нам нечего будет печалиться. Нам
стоит шевельнуть рукою, и моя кисть и твой резец доставят нам новое золото.
Да и что нам нужно? Мы не держим закладов на боях перепелов, не пускаем
коней на бега; покупная любовь мне была с самого начала противна, множество
одежд, ради которых мы прибегаем к кошельку, потому что они нам нравятся, мы
не носим разом, так как и в одной слишком жарко под этим солнцем. Этот дом -
твой собственный. То, что мы тратим на себя, на наших птиц и рабов,
наполовину покрывается уже наемною платою Главкиаса за мастерскую, которую
ты получил в наследство, вместе с садом, от деда. Филипп живет воздухом и
мудростью и, кроме того, получает пищу из большого продовольственного запаса