"Георг Мориц Эберс. Тернистым путем (Каракалла) " - читать интересную книгу автора

Но старик возразил:
- Потому что при них забывается этот жалкий мир, горесть существования
и мучительная уверенность, что мы родились для того, чтобы подвергнуться
жестокой смерти. Однако что вы знаете обо всем этом?
- У смертного одра матери мы тоже заглянули в ужасную тайну, - отвечала
девушка.
А Александр серьезным тоном прибавил:
- И с тех пор как мы виделись в последний раз, отец, я, бесспорно, могу
считаться в числе посвященных.
- Потому что ты написал изображение трупа? - спросил старик.
- Да, отец, - ответил юноша с глубоким вздохом.
- Я предостерегал тебя, - заметил Герон тоном более опытного человека.
И между тем как Мелисса поправляла складки его синего плаща, он объявил, что
намеревается выйти из дома.
При этом он глубоко вздохнул, и дети поняли, куда его тянет. Он желал
еще раз посетить могилу, до которой утром сопровождала его Мелисса, притом
один, чтобы там без помех предаться воспоминаниям об умершей супруге.

II

Брат и сестра остались одни.
Мелисса глубоко вздохнула; Александр подошел ближе, обнял ее и сказал:
- Тебе, разумеется, тяжело, бедная девочка! В восемнадцать лет, обладая
такою привлекательною наружностью, быть запертою, точно в тюрьме. В этом
никто не позавидует тебе, если бы даже твой товарищ по заключению и господин
был моложе и другого характера, чем наш отец. Но ведь мы знаем его. В его
душе так много грызущего страдания, что шумные крики и брань служат ему на
пользу, как нам - смех.
- Если бы только знали другие, как, в сущности, он добр и
мягкосердечен, - заметила девушка.
- С друзьями он совсем другой, чем с нами, - ответил юноша.
Но Мелисса покачала головой и воскликнула с грустью:
- Еще вчера он разругал продавца художественных произведений Апиона. Он
был ужасен. Отец уже седьмой раз напрасно ждал вас обоих к обеду, и в
сумерки, когда он кончил свою работу, им снова овладела печаль; я видела его
плачущим - о как больно это! Сириец застал его с мокрыми щеками, и когда
позволил себе, со своею манерою остроумничать, подшутить над этим...
- Тогда отец задал ему! - прервал ее брат и звонко расхохотался. -
Наверное, Апион не осмелится больше трогать раненого льва!
- Это как раз подходящее слово, - сказала Мелисса, и ее большие глаза
сверкнули. - Еще в цирке, на травле зверей, я невольно подумала об отце,
когда огромный царь пустыни лежал со сломанным копьем в спине и, громко
визжа, прятал в лапы свою голову, украшенную гривой. Боги жестоки.
- Да, жестоки, - подтвердил юноша, тоном твердого убеждения.
Но сестра взглянула на него с испугом и вскричала:
- Ты говоришь это, Александр! Да, да... ты уже и прежде был не похож на
себя. И с тобою случилось несчастье.
- Несчастье? - спросил брат и успокоительно провел рукою по ее
кудрям. - Не совсем так, притом ты ведь знаешь, что подобное состояние у
меня быстро проходит. Правда, боги мне показали совершенно ясно, что по