"А.Я.Ефименко. Личность Г.С.Сковороды какъ мыслителя" - читать интересную книгу автора

вездъ и всегда съ нами; какъ рыба въ водъ, такъ мы въ немъ, а оно около насъ
ищетъ насъ. Другой признакъ для распознавания, которымъ натура вооружила
насъ, чтобы мы не сбились съ пути, ведущаго къ истинному счастiю, есть
чувство внутренняго удовлетворенiя, "душевной сладости, веселiя, куража",
которымъ необходимо сопровождается жизнь, направленная какъ слъдуетъ.
Наивысшимъ выраженiемъ этой сладости является душевный миръ, которому
Сковорода посвятилъ двъ лучшiя свои философскiя бесъды, въ которыхъ душевный
миръ прямо отожествляется со счастiемъ. Еще однимъ важнымъ признакомъ,
который характеризуем природу истиннаго счастiя, въ отличiе его отъ
ложна-го, служить то, что истинное счастiе можетъимъть "множество
сопричастниковъ, и чъмъ ихъ больше, тъмъ оно становится слаже и
дъйствительнъе".
И наконецъ, одинъ отрицательный признакъ не можетъ входить въ
опредъленiе нашего счастiя, а именно все, что непостоянно, преходимо, что
насъ оставляетъ. Нельзя ничего называть счастiемъ,сладостью, что рождаетъ
горесть. Счастiе ли здоровье, если концомъ его слабость? Счастiе ли
молодость, если концомъ ея старость? Счастiе ли даже и жизнь, если концомъ
ея смерть? Радуются долголътiю; но если умирать есть несчастiе, то не все ли
равно, постигнетъ ли оно че-резъ 30 или черезъ 300 лътъ? Не велика отрада
заключенному, что его не черезъ з часа, а на 30-й день вытащатъ на эшафотъ.
Только постоянство, неотъемлемость и неиз-мънность совмъстимы съ понятiемъ
истиннаго счастiя.
Такъ какъ люди рождены къ счастiю, то стремленiе къ нему, "забава",
какъ выражается Сковорода на своемъ ориги-нальномъ языкъ, "есть верхъ и
цвътъ, и зерно человъче-скiя жизни; она есть центръ каждыя жизни; всъ дъла
ко-еяждо жизни сюда текутъ". Но въ своемъ естественномъ


43

стремленiи къ счастiю человъкъ часто заблуждается. Сколь разнообразными
и красноръчивыми указанiями ни обставила натура путь къ истинному счастiю,
какъ ни старалась сделать его широкимъ и торнымъ, все-таки человъку, по
свойственной ему свободъ воли, свободъ выбора, возможно заблуждаться, и онъ
широко пользуется этою свободой. Видимая, тлънная сторона его природы, его
рабская, подлая, стихйная натура постоянно увлекаетъ его въ погоню за
всякими видимостями.
Безумный человъкъ выходить изъ дому своего, ищетъ счастiя внъ себя,
бродитъ по разнымъ посторонностямъ, достаетъ блистающее имя,
обвъшивается -свътлымъ платьемъ, притягиваетъ разновидную сволочь золотой
монеты и серебряной посуды, находитъ друзей и безумiя товарищей, чтобъ
занесть въ душу лучъ свътлаго блаженства... Чего онъ ни дълаетъ? Воюется,
тяжбы водить, коварничаетъ, печется, затъваетъ, строитъ, разоряетъ,
кручинится.... есть ли свътъ? Смотритъ: ничего нътъ. А свътъ этотъ такъ
близко, у себя дома, только стоить въ этомъ своемъ домъ прорубить окошко,
чтобы хлынули въ него цълые потоки, не-сущiе блаженство... Но человъкъ,
затуманенный видимостями, не можетъ догадаться, въ чемъ заключается этотъ
простой секретъ. Даже то естественное наказанiе, которымъ неизбъжно
сопровождаются человъческiя ошибки, заключающiяся "въ претыканiи, паденiи и
сокрушенiи" всъхъ его дълъ, построенныхъ на пескъ, не всегда наводить