"Иван Ефимов. Не сотвори себе кумира " - читать интересную книгу автора

"Неужели и ты, Иван, объявился врагом народа?"
Я оцепенел, казалось, вся кровь бросилась мне в голову. Что такое он
мелет? Какая деятельность? Что за подлые шутки?! Наконец, не выдержав всей
оскорбительности, а еще больше - нелепости того, что говорил в эту минуту
Бельдягин, я вскочил со стула и крикнул перебивая его:
- Не слишком ли много вы настряпали врагов, уважаемый товарищ
Бельдягин? При таком усердии скоро среди актива района не останется ни
одного вне подозрений!- И, вспомнив события последних месяцев, я заговорил о
беззакониях, творимых ведомством Бельдгина.
Но тут встал и громко застучал карандашом по графину Аполоник, призывая
к дисциплине, и я сел, горя с"т возбуждения.
- Вот, полюбуйтесь, товарищи,- продолжал Бельдягин, сделав театральный
жест в мою сторону и победоносно оглядывая присутствующих.- Это же явная
вылазка классового врага, врага народа! Ибо только они не доверяют работе
органов НКВД, возглавляемых выдающимся сталинским наркомом товарищем Ежовые)
Мне думается, тут вопрос предельно ясен и едва ли требуются еще какие-либо
доказательства антипартийное!") Ефимова. С такими концепциями ему не должно
быть места в рядах нашей партии. И я предлагаю его исключить!
- Кто хочет высказаться? Есть ли вопросы?- обратился Аполоник к
собравшимся, глядя куда-то поверх голов, между тем как ретивый выявитель
классовых врагов достал из кармана платок и, утерев вспотевший лоб, сед.
И вновь последовала томительная тишина. После столь весомого заявления
начальника сурового органа пролетарской диктатуры ни у кого не было охоты
вылезать со своими сомнениями. Многие понимали, что обвинение попросту
состряпано. Ничего конкретного по существу не могло и быть: за пять с
половиной лет совместной работы в районе я был у каждого как на ладони. Но
не согласиться с Бельдягиным... Это означало навлечь на себя беду. Молчание
затягивалось, гнетущая тишина становилась невыносимой.
- Разрешите мне?- подал наконец голос все тот же невозмутимый Бложис,
вставая.- Я несколько лет наблюдаю за лекторской и вообще пропагандистской
работой Ефимова. И по тому обилию политических ляпсусов, какие он допускал в
своих докладах и лекциях, прихожу к выводу, что они не случайны.
- Вы что ж, на всех его лекциях и докладах присутствовали или он сдавал
вам в письменном виде?- не удержался кто-то от ехидного вопроса.
- Лекций его я не слушал и в письменном виде не получал,- хладнокровно
ответил Бложис и продолжал:- Эти ошибки замредактора газеты представляют
собой определенную систему во взглядах, чуждых нашей партии на современном
этапе, противоречащих теоретическим установкам товарища Сталина, особенно в
вопросах классовой борьбы... Я считаю, что это не просто ошибки, а именно
антимарксистская система в мировоззрении, несовместимая с дальнейшим
пребыванием Ефимова в партии. Поэтому я решительно поддерживаю предложение
докладчика.- Он сел и снова уткнулся в протокол, торопясь записать свою
речь.
Возмущению моему не было предела. Я весь внутренне дрожал, мне хотелось
кричать, взывать к истине, протестовать против нелепого фарса. Я встал и
поднял руку, но вдруг почувствовал, что потерял дар речи. С нестерпимой
болью сглотнув жесткий комок, внезапно подступивший к горлу, я в бессилии
сел. И в ту же минуту меня осенило, что здесь я не смогу что-либо изменить.
Меня ждало заранее подготовленное решение, которое уже держал в руках
Бложис, по сути уже изложив его в своем выступлении.