"Преподобный Макарий Египетский. Духовные беседы " - читать интересную книгу автора

его человек с великим услаждением восхищается в молитвенное состояние, в
бесконечную глубину оного века, так что всецело устремляется туда парящий и
восхищенный ум. На это время происходит в помыслах забвение о земном
мудровании; потому что помыслы насыщены и пленены Божественным небесным,
беспредельным, непостижимым, и чем-то чудным, чего человеческим устам изречь
невозможно. В этот час человек молится и говорит: "о, если бы душа моя
отошла вместе с молитвою!"
2. Вопрос. Всегда ли человек входит в это состояние?
Ответ. Правда, что благодать непрестанно сопребывает, укореняется и
действует как закваска в человеке с юного возраста, и сие, сопребывающее в
человеке, делается чем-то как бы естественным и неотделимым, как бы единою с
ним сущностью; однако же, как ей угодно, различно видоизменяет она свои
действия в человеке к его пользе. Иногда огнь сей возгорается и
воспламеняется сильнее, а иногда как бы слабее и тише, в иные времена свет
сей возжигается и сияет более, иногда же умаляется и меркнет; и светильник
сей, всегда горя и светя, иногда делается яснее, более возгорается от
упоения Божией любовью, а в другое время издает сияние свое бережливо, и
соприсущий в человеке свет бывает слабее.
3. Сверх того, иным во свете являлось знамение креста и пригвождалось
во внутреннем человеке. Иногда также человек во время молитвы приходил как
бы в исступление; казалось, что стоит он в церкви пред жертвенником, и
предложены ему три хлеба, как бы вскиснувшие с елеем, и в какой мере вкушал
их, в такой хлебы возрастали и поднимались. Иногда также являлось как бы
светоносное некое одеяние, какого нет на земле в веке сем, и какого не могут
приготовить руки человеческие. Ибо как Господь, с Иоанном и Петром возшедши
на гору, преобразил ризы Свои и соделал их молниевидными, так бывало и с
оным одеянием, и облаченный в оное человек удивлялся и изумевал. В иное же
время свет сей, явясь в сердце, отверзал внутреннейший, глубочайший и
сокровенный свет; почему, человек, всецело поглощенный оною сладостью и оным
созерцанием, не владел уже собою, но был для мира сего как бы буим и
варваром, по причине преизобилующей любви и сладости и по причине
сокровенных таин; так что человек, получив в это время свободу, достигает
совершенной меры, бывает чистым и свободным от греха. Но после сего
благодать умалялась, и нисходило покрывало сопротивной силы; благодать же
бывала видима как бы отчасти, и на какой-то низшей степени совершенства,
4. Человеку надобно, так сказать, пройти двенадцать ступеней, и потом
достигнуть совершенства. Потом благодать снова начинает действовать слабее,
и человек нисходит на одну ступень, и стоит уже на одиннадцатой. А иной,
богатый благодатью, всегда день и ночь стоит на высшей мере, будучи свободен
и чист, всегда пленен и выспрен. И теперь человек, которому показаны оные
чудеса, и который изведал их опытно, если бы так было с ним всегда, не мог
бы уже принять на себя домостроительства слова или иного какого бремени, не
согласился бы ни слышать, ни позаботиться, по обыкновению, о себе и об
утрешнем дне, но только стал бы сидеть в одном углу, в восхищении и как бы в
упоении. Посему-то совершенная мера не дана ему, чтобы мог он заниматься
попечением о братии и служением слову, разве только разорено уже средостение
ограды и смерть препобеждена.
5. На деле же бывает так: подобно сгущенному воздуху какая-то как бы
примрачная сила лежит на человеке и слегка прикрывает его. Светильник
непрестанно горит и светит; однако же, как бы покрывало лежит на свете; и