"Н.Я.Эйдельман. Ищу предка" - читать интересную книгу автора

понадобилось умереть именно в той точке, где покоился человек с высоким
лбом?
Споры вокруг пильтдаунских костей порою достигали того крайнего предела
корректности, за которым начинается беспредельная некорректность. К этому
времени находка питекантропа и гейдельбергской челюсти сделала изрядную
брешь в рядах ортодоксов, и любой сомневающийся в пильтдаунском
обезьяночеловеке мог быть заподозрен в невежестве и мракобесии (особенно на
родине Дарвина!).
Окончательно подтвердил ценность находки Чарлза Даусона нижний клык (с
обезьяньими и человеческими особенностями), открытый в 1913 году все в том
же Пильтдауне первоклассным антропологом Шарденом. Англичане решили, что это
зуб того же самого существа, и вскоре провозгласили существо "эоантропом",
"человеком зари".
Под "зарей" подразумевалась, понятно, человеческая заря, сменявшая
животный мрак планеты.
Даусон умер в 1916 году, а Смит Вудвард был так убежден в важности
эоантропа, что вышел в отставку, построил около Пильтдауна маленький домик
и, как говорят, ни о чем другом, кроме как о черепе, челюсти и зубах
древнего человека, не разговаривал.
Поговорить было о чем: умный череп в соединении с примитивной челюстью
составлял загадку. И у питекантропов, и у синантропов, и у других ископаемых
обезьянолюдей череп и челюсть находилась в согласии: большая современная
голова - вполне современная челюсть; если же голова меньше, древнее, то и
челюсть более обезьянья.
У пильтдаунского человека все было не по правилам.
Но это еще полбеды. А вот чего ученые не могли никак перенести - это
ужасающей древности эоантропа. Судя по глубине залегания и другим признакам,
жил он примерно миллион лет назад, то есть был ровесником питекантропа и
гейдельбергского человека. Отсюда следовало, что "нормальные обезьянолюди"
скорее всего не были предшественниками пильтдаунца. К тому же последний, не
забудем, значительно более головастый.
Получалось, что питекантропы, синантропы и тому подобные - это
параллельные, отставшие ветви человеческого развития, а все открытия Дюбуа,
Вейденрейха, Блэка, Кенигсвальда и других, хотя и важны, но описывают лишь
задворки человеческой истории, дальних вырождающихся родственников, в то
время как наш великий предок - это "человек зари".
Понятно, если пильтдаунец был столь развит уже миллион лет назад, то,
скажем, на уровне питекантропа он должен был находиться намного раньше, еще
в третичном периоде.
Ничем особенно страшным нам, далеким потомкам, такой вывод не грозил.
Ну, разумеется, кое-кто из расистов попытался использовать эоантропа:
"Европейский человек уже в древности обогнал азиатских и африканских
отсталых обезьянолюдей, откуда и пошло преимущество белой расы!"
Но мало ли как могут использовать всякое открытие расисты! И
позволительно усомниться в том, что без эоантропа они, бедолаги, так бы
ничего не придумали. Между тем пильтдаунский человек был фактом, серьезным
фактом, разрушавшим многие стройные научные системы, и с ним приходилось
считаться. В конце концов вполне нормально, что одна или несколько ветвей
при развитии вида обычно вырываются вперед. Если естественный отбор создает,
например, передовых и отсталых оленей или тигров-отличников и