"Уильям Гаррисон Эйнсворт. Заговор королевы " - читать интересную книгу автора

при случае и свои собственные слова, сеньор кабальеро! - засмеялся шут.
- Сеньор дьявол! - заревел Каравайя, вынимая шпагу, - я раскрошу тебя
на столько же кусков, сколько их в твоей фуфайке!
- На столько частей, сколько зазубрин на твоей шпаге, самим тобой
сделанных, - возразил Шико со злой гримасой, - или богохульств на твоем
языке твоего собственного изобретения, или украденных монет в твоем
кошельке, или рубцов на спине, ха, ха, ха! Разруби меня на столько кусков, и
все же их не наберется столько, сколько за тобой бесчисленных грешков.
- Черт побери! Пустите меня, я проучу этого дерзкого нахала, - ревел
Каравайя, взбешенный как бык, раздражаемый матадором, потрясая шпагой, топая
ногами и с трудом удерживаемый студентами. Но ничто не могло унять безумной
веселости шута, конвульсивно смеявшегося над безуспешными усилиями испанца
добраться до него. Не выказывая ни малейшего страха, он оставался на месте
так же беззаботно, как будто ему не угрожала никакая опасность. Он даже
продолжал едко насмехаться и, вероятно, был бы наказан за свое нахальство,
если бы новое происшествие не дало делу более благоприятного для него
оборота и не привлекло всеобщего внимания.
Двери Наваррской коллегии были вдруг отворены, и продолжительный взрыв
рукоплесканий внутри возвестил об окончании диспута. Не оставалось более
никакого сомнения, что исход был благоприятен Кричтону, имя которого
примешивалось к рукоплесканиям, раздававшимся повсюду. Возбужденная в высшей
степени, толпа пришла в движение. Огильви не мог долее воздерживаться.
Пробиваясь вперед с неимоверными усилиями, он добился места у самого входа.
Первый, кто бросился ему в глаза, был человек высокого роста в блестящей
стальной кирасе, опоясанный шелковым шарфом, на боку которого висела длинная
шпага с великолепным эфесом. На плече он держал копье около шести футов
длины.
- Кричтон стал победителем? - спросил Огильви капитана гвардии, так как
это был именно он.
- Он возбудил всеобщее удивление, - отвечал капитан, который против
обыкновения подобных особ не был возмущен этим воззванием к его
любезности, - и ректор воздал ему все почести, которыми располагает
университет.
- Ура старой Шотландии! - воскликнул Огильви, бросая вверх свою
шапку. - Я был в этом уверен. Этот день останется для меня навсегда
памятным.
- По крайней мере, у тебя будет причина не забывать его, - проворчал
Каравайя, который, стоя напротив Огильви, слышал его восклицание, - а может
быть, и у него также, - прибавил он, нахмурившись и завертываясь в плащ.
- Если благородный Кричтон - ваш соотечественник, то вы имеете полное
право гордиться им, - продолжал капитан Лархан. - Память его сегодняшних
подвигов не умрет, пока ученость будет уважаться. Никогда прежде не видали в
этой коллегии таких изумительных, всеобъемлющих познаний. Клянусь Богом, я
просто ошеломлен, да и не я один, а все присутствующие. Достаточно сказать
вам, что профессора в ознаменование его беспримерной учености и его
необыкновенных внешних преимуществ в адресе, поднесенном ему по окончании
диспута, почтили его эпитетом Несравненный. Он несомненно заслуживает, чтобы
это прозвище осталось за ним и впоследствии.
- Несравненный Кричтон! - повторил Огильви. Слышите ли вы? Титул,
пожалованный ему всем конклавом университета! Ура! Несравненный Кричтон! Это