"Борис Петрович Екимов. Родительская суббота (Рассказы разных лет) " - читать интересную книгу автора

авторемонтный, судоремонтный, металлопроволочный, "Сельхозтехника" и
прочее. Бродят мужики по райцентру с утра до ночи, друг об друга бьются.
Нет работы.
У Алеши сыновья-малолетки, жена, сам - четвертый... Вот и приехал на
старые пепелища. Стали жить враскорячку: дом - в райцентре, там - школа,
там учатся сыновья, и, конечно, мать при них, хозяин - на хуторе.
Брошенную развалюху-саманку подправил, на землю нынче, слава богу,
запрета нет.
- Петрович, тут столь делов... - показывал он свое хозяйство при
знакомстве и первых встречах. - Тут работать и работать...
Летом приезжают жена да сыновья. "Трудятся, как мураши... - говорят о
них. - На речку не ходят".
"Речка" - это вроде хуторского бульвара ли, клуба для молодых.
Городские внуки там кувыркаются на зеленой травке, загорают, в воде
бултыхаются, крутят любовь. Алешиных ребят там не видно.
Да их и нигде не видно. Батаковская усадьба - в полхутора. Как не
затеряться среди скотьих сараев, катухов, базов да навесов, а еще - молодой
сад, огородная плантация.
- Петрович, тут делов...
"Делов" и в самом деле немало. Тот же погреб. Кажется, что в нем?
Обычная крытая яма с "выходом". Летом там холодок. Для молока, для всякого
варева хорошо. Не скиснет. Зимой хранится картошка да другой овощ. Сам
когда-то копал в доме своем, в поселке. Крышу менял, когда подпревала.
Сосед мой, хозяйственный дед Петро, погреб соорудил - всей улице на
удивленье, ходили на экскурсию. Широкий спуск по ступеням, а внизу -
простор: картофельный закром, полки для банок с вареньем-соленьем, место
для бочек, высокий потолок, труба для вытяжки - словом, хоромы. Но что дед
Петро...
Алешин погреб, когда я лишь заглянул в него, обомлев, - это что-то
немыслимое: вроде станции метро. Глубоченный бункер в два этажа с
перекрытием. Дикого камня кладка на растворе. Электрический свет.
- Петрович, - убеждал меня Алеша, - погреб для хуторского быта -
первое дело. Это в городе холодильник, бросил кусок мяса - и все. А у
нас... Молоко кислое, пресное, творог... А картошки сколь... А свеклы,
моркови. Себе, скотине...
Мы опускались в глубины погреба, в глухие низы.
- Петрович, - внушал мне Алеша, - сам знаешь, рыбой заниматься без
погреба - пустой номер. При нашей жаре погубишь или за так отдашь... Такие
труды, ночьми не спишь, хоронишься, а проку... С погребом - уже моя воля.
Цену не дают! Я засолю по-хорошему. Она в тузлуке все лето пролежит. Нужно,
отмочил да повялил - и все в дело.
На воле полыхало жаркое лето. В подземной глубине было холодно.
Поднявшись наверх, я с удовольствием подставлял озябшую спину солнышку,
согреваясь. И вдруг иной холодок меня пронизал. Хозяин стоял возле: вовсе
не богатырь, кожа да кости, жилистые плети рук, узкие плечи, втянутый
живот, про таких говорят у нас: на балык ли, в дощеку высох. А рядом - это
каменное подземелье, колодезная глубина его, в два этажа, просторные
своды...
- Алеша, - спросил я, - ты как его сделал?
Это был пустой вопрос, потому что знал я: никаких экскаваторов,