"Екклесiаст "Толковая Библiя или комментарiй на все книги Св. Писанiя Ветхаго и Новаго Завета" - читать интересную книгу автора

речью, въ которой молилъ Бога о томъ, чтобы Онъ направилъ сердце народа на
сохраненiе уставовъ и соблюденiе заповедей. Здесь такимъ образомъ въ
наглядной, осязательной форме Соломонъ явился темъ, чемъ онъ былъ для своего
народа и во все последующiя времена, т. е. когелетомъ, проповедникомъ.
Женская форма евр. имени указываетъ или на подразумеваемое существительное
chokma (мудрость) или, вероятнее, на оффицiальную миссiю Соломона, какъ
народнаго учителя, такъ какъ имена, означающiя должность, часто принимали у
евреевъ форму женскаго рода. Вероятно такимъ путемъ образовавшееся
символическое имя Соломона - Когелетъ - (Екклезiастъ) дало названiе и
самой книге.
Все содержанiе книги Екклесiаста служитъ какъ бы ответомъ на вопросъ:
въ чемъ счастье на земле, возможно ли для человека полное, совершенное
счастье (I, 3, III, 9, V, 15, VI, 11)? На этотъ вопросъ Екклесiастъ самымъ
решительнымъ образомъ даетъ отрицательный ответъ. Ithron - такъ называетъ
онъ совершенное счастье - въ отличiе отъ временныхъ и скоропреходящихъ
радостей - невозможно для человека. Ничто въ мiре и въ жизни человека не
можетъ дать такого счастья. Отсюда все суетно, все ничтожно, все безполезно.
Суета суетъ, все суета. Вотъ выводъ, къ которому пришелъ Екклесiастъ путемъ
долгихъ и тяжелыхъ исканiй, и который онъ одинаково решительно высказываетъ
какъ въ начале, такъ и въ конце книги (I, 2; XII, 8). Но почему недостижимо
абсолютное счастье, почему все оказывается въ этомъ смысле безполезнымъ и
суетнымъ? Причина этого въ томъ, что все въ мiре подчинено неизменнымъ и въ
тоже время однообразнымъ законамъ и вследствiе этого находится въ
постоянномъ круговращенiи, не дающемъ ничего новаго, ничего такого, что
могло бы хотя въ будущемъ обезпечить достиженiе Ithron (I, 4-11). Движенiе
не впередъ, а вокругъ, безпрогрессивное круговращенiе наблюдается не только
во внешней природе, но и въ жизни человеческой, где психическiя явленiя
чередуются съ тою же последовательностью, какъ и явленiя природы, столь же
мало зависятъ отъ воли человека, где также есть всему свое время (III, I-8).
Эта неотвратимость естественнаго хода вещей, безсилiе человеческой воли
изменить его направленiе, подчинить себе, делаютъ счастье, доступное
человеку, непрочнымъ, непостояннымъ, случайнымъ, скоропреходящимъ. Человекъ
ни за одну минуту не можетъ поручиться, что счастье не изменитъ ему. Конечно
такое счастье не есть Ithron. Изследуя затемъ частные случаи изъ собственной
жизни и жизни людей, Екклесiастъ еще более убеждается въ томъ, что ничто не
можетъ дать человеку истиннаго счастiя. Мудрость? Но она приноситъ людямъ
мученiе, обнажая и въ мiре и въ человеке безобразiе и ничтожество,
прикрывающееся видимой красотой и целесообразностью, рождая въ человеке
тяжелое сознанiе ограниченности его ума и непостижимости всего существующаго
(I, 13-18). Безпечное веселiе, пользованiе всякими удовольствiями и
развлеченiями? Но оно оставляетъ въ душе человека мучительное ощущенiе
пустоты и безсодержательности (II, I-2). Радости труда, разнообразной
деятельности? Но оне меркнутъ отъ сознанiя ничтожности и случайности
результатовъ труда (II, 3-11). Последнiе зависятъ не столько отъ самого
человека, его талантовъ и энергiи, сколько отъ времени и случая (IX, 11). Не
зависитъ отъ человека и то благо, чтобы есть и пить (II, 24). Богатство? Но
оно принадлежитъ собственно не человеку, а жизни. При смерти обладателя оно
переходитъ къ наследнику, который можетъ оказаться глупымъ и злоупотребить
наследствомъ (II, I8-19). Да и при жизни богатые часто чувствуютъ себя
одинокими, мучатся завистью, раздорами, жадностью (IV, 4-8; VI, I-6) или