"Антуан Сент-Экзюпери. Среди ночи голоса врагов перекликаются из окопов" - читать интересную книгу автора

они вцепились бы нам в горло.
Мы надежно укрываемся за стену и, приподняв над ней руки, чиркаем
спичкой. Три пули летят на быстро гаснущую звездочку.
О спичка-магнит... Это значит: "Мы воюем, не забывайте! Но мы вас
слушаем. Такая суровость не мешает любви..."
Кто-то отталкивает здоровенного парня:
"Тебе его не разговорить, дай-ка я попробую..."
Коренастый крестьянин прислоняет ружье к стене, набирает воздуху в
легкие и кричит:
"Это я, Леон... Антонио.-.о!"
И громовой звук удаляется.
Я никогда не слышал, чтобы голос разносился так далеко. Будто корабль
отплыл в пропасть, которая нас разделяет. Восемьсот метров отсюда до того
берега и столько же обратно:
тысяча шестьсот. Если они откликнутся, между вопросом и ответом пройдет
секунд пять. Каждый раз пройдет пять секунд тишины, на которых подвешена
целая жизнь. Каждый раз это как посольство в пути. И потому, даже если они
нам ответят, мы не испытаем чувства единения друг с другом. Между нами
встанет инерция невидимого мира, который надо столкнуть с места. Голос
отчалил, он плывет, пристает к тому берегу... Секунда... две... Мы словно
потерпевшие кораблекрушение, которые бросили бутылку в море... Три
секунды... Четыре... Мы словно потерпевшие кораблекрушение, которые не
знают, откликнутся ли спасители... Пять секунд...
"О-о!"
Голос доносится издалека и замирает на нашем берегу. Фраза растаяла по
дороге, от нее осталась только невразумительная весть. Но меня она
потрясает. Мы затеряны в темноте, непроницаемой изначала, и вот она внезапно
озаряется возгласом гребцов.
Нас бьет бессмысленная лихорадка. Мы нашли очевидное доказательство.
Напротив - люди!
Как это объяснить? Мне кажется, будто внезапно образовалась невидимая
расщелина. Представьте себе дом ночью, все двери заперты. И вдруг в темноте
вас касается дуновение морозного воздуха. Одно-единственное. Кто-то рядом!
Вы когда-нибудь склонялись над пропастью? Я вспоминаю трещину в
Шезри(3), черную щель в чаще леса, шириной в метр или два, длиной метров в
тридцать, пустяк. Ложишься ничком на еловые иголки и подталкиваешь рукой
камешек в эту гладкую расщелину. Отзвука нет. Проходит секунда, две, три -
целая вечность, и вот наконец слышится слабый гул, волнующий тем больше, чем
дольше он шел, чем он слабее там, под тобой. Какая бездна! Так и в эту ночь
запоздалое эхо созидает новый мир. Враг, мы сами, жизнь, смерть, война -
несколько секунд тишины выражают все это.
Снова послан сигнал, корабль тронулся в путь, караван отправился через
пустыню, и мы снова ждем. Конечно, на той стороне, так же как и здесь, ловят
этот голос, разящий в сердце, словно пуля. Но вот эхо возвращается:
"...Пора... пора спать!"
Фраза доносится до нас изуродованной, разорванной в клочья, как спешное
сообщение, перепачканное, размытое, истрепанное морем. Те самые люди, что
стреляли по нашим сигаретам, напрягают грудь во всю мочь, чтобы послать нам
материнский совет:
"Молчите... Ложитесь... Пора спать".