"Антуан де Сент-Экзюпери. Смысл жизни" - читать интересную книгу автора

плотность.
Летчик наклоняется: "Друзья! Счастливо". Ради прощанья на рассвете
друзья пришли, волоча за собой безразмерные тени. Но на пороге прыжка длиной
в три тысячи километров летчик уже не с ними... Он смотрит на силуэт
фюзеляжа, нацелившегося в небо, - против света он похож на ствол гаубицы. За
винтом дрожащей пеленой стелется пейзаж.
Винт теперь вращается не спеша. Летчик расслабляет руки, так отдают
швартовы. Дивясь тишине, он застегивает ремни безопасности, крепления
парашюта, потом двигает плечами, туловищем, устраиваясь поудобнее в гондоле.
Еще немного - и взлет, с этого мига он уже в ином мире.
Последний взгляд на приборную доску, где застыли говорящие
циферблаты, - высотомер летчик аккуратно переводит на ноль. Последний взгляд
на толстые короткие крылья, одобрительный кивок: "порядок", вот теперь он
свободен. Катит медленно навстречу ветру, тянет ручку газа на себя, мотор
выбрасывает гарь, становится горячее, самолет рвется вперед, роя винтом
воздух. Эластичная струя воздуха подбрасывает самолет вверх, принимает
обратно, смягчая удар. Прыжок, еще прыжок, еще. Летчик подлаживает скорость
самолета к потоку воздуха, слившись с ним, чувствует, что расширяется,
растет.
Земля перед глазами вытягивается, вьется ремешком между колесами.
Воздух сначала неощутимый, потом текучий, теперь уплотнился, пилот опирается
на него и поднимается выше, выше.
Исчезли ангары, что стоят вдоль взлетной полосы, потом деревья, потом
холмы, и все шире и шире открывается горизонт. С высоты двухсот метров все
кажется игрушечным - малютки деревья, раскрашенные домики, леса, похожие на
клочки меха. Поднимешься еще выше, и земля оголится.
Вокруг неспокойно, короткие жесткие волны толкают самолет, он
упирается, задирает нос, завихрения сбоку теребят крылья, гондола дрожит. Но
рука летчика удерживает самолет, будто Фемида чаши весов.
На высоте трех тысяч метров полный покой, солнце висит неподвижно,
вокруг ни единого колебания. И земля - так до нее далеко - тоже совершенно
неподвижна. Летчик прикрывает закрылки, проверяет рули высоты, взятый на
Париж курс и зависает на десять часов, отмечая лишь движение времени.

* * *

Неподвижные волны лежат на море веером.
Солнце наконец стронулось с места.
Пилот вдруг физически ощутил неудобство. Посмотрел: задрожала стрелка
на счетчике оборотов. Посмотрел: внизу море. Мотор захрипел, запнулся, мысли
тоже запнулись, и в голове пусто. Синкопа. Рука летчика автоматически тянет
ручку газа. Что это? Капля воды? Пустяки. Летчик бережно доводит гуденье
мотора до той ноты, которая его успокаивает. Если бы не холодный пот на лбу,
никогда бы не поверил, что было страшно.
Летчик снова слегка наклонился вперед, снова крепко оперся локтями о
борта гондолы - так он чувствует себя спокойно и надежно.
Теперь солнце нависает над ним. Усталость не мешает, если лишний раз не
шевелиться, если не тревожить защитившегося неподвижностью тела, если
достаточно легких касаний, чтобы управлять самолетом.
Уровень масла падает, потом поднимается - что еще стряслось?