"Мирча Элиаде. Очерки сравнительного религиоведения " - читать интересную книгу автора

Вселенной; иначе говоря, оно служит объектом поклонения постольку, поскольку
воплощает в себе или символизирует Вселенную, представляемую Космическими
деревьями всех мифологий (ср.  99). Но при том, что символическое значение
Ашваттхи таково же, что и у Космического дерева, данная иерофания,
претворяющая растительный вид в сакральное дерево, не действительна ни для
кого, кроме членов индийского общества.
______________
* Ашваттха (букв.: лошадиная стоянка) - в древнеиндийской традиции
воплощение Мирового древа и Священного жертвенного дерева, к которому
привязан конь (см.: Иванов В.В. Опыт истолкования древнеиндийских ритуальных
и мифологических терминов, образованных от asva - "конь" // Проблемы истории
языков и культуры народов Индии. М., 1974). - Прим. В.П.

Можно привести еще один пример - на этот раз пример иерофании,
оставшейся в прошлом народа, в среде которого она имела место. Семиты на
одном из этапов своей истории поклонялись божественной супружеской паре -
Богу бури и плодородия (fйconditй) Баалу и Богине плодородия (fertilitй),
особенно аграрного плодородия, Белит. Еврейские пророки считали эти культы
святотатственными. С их точки зрения - т.е. с точки зрения семитов, которые
в результате Моисеевых реформ пришли к более возвышенным, более чистым и
более цельным представлениям о божестве, - эта критика была вполне
справедливой. И все же древнесемитский культ Баала и Белит - это тоже
иерофания; в нем раскрываются - пусть в гротескно преувеличенных, чудовищных
формах - сакральный характер органической жизни, стихийные силы крови,
сексуальности и плодородия. Это Откровение сохраняло свое значение если не
тысячелетиями, то, по крайней мере, в течение многих столетий. Оно
продолжало восприниматься в качестве иерофании до тех пор, пока не было
заменено другим, которое - сформировавшись в религиозном опыте элиты -
утвердилось как более совершенное и более утешительное. "Божественная форма"
Яхве возобладала над "божественной формой" Баала. Первый являл сакральное
более совершенным образом, чем второй; он освящал жизнь, держа в узде
стихийные силы, буйство которых было свойственно культу Баала; он являл
такой образ духовности, в котором жизнь и судьба человека обретали новую
ценность. В то же время он предоставлял возможность более богатого
религиозного опыта общения с богом - одновременно и более "чистого", и более
полного. В конечном счете иерофания Яхве одержала победу. Представляя собой
универсалистскую модальность сакрального, она по самой своей природе
оказалась более открытой другим культурам и стала, через посредство
христианства, мировой религиозной ценностью. Мы можем, таким образом,
сделать вывод, что некоторые иерофании (ритуалы, культы, божественные формы,
символы и т.д.) являются или становятся мультивалентными или
универсалистскими; другие же остаются местными или связанными с ограниченным
историческим периодом; закрытые для других культур, они погружаются в
забвение в ходе истории того самого общества, где они возникли.

2. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ТРУДНОСТИ

Вернемся, однако, к уже упоминавшейся большой практической трудности -
крайней разнородности фактического материала. Дело только усугубляется тем
обстоятельством, что область, откуда мы черпали эти сотни тысяч