"Мирча Элиаде. История веры и религиозных идей, Том 3: От Магомета до Реформации " - читать интересную книгу автора

в загробный мир вместо своего отца и поведавшем по возвращении на землю о
мучениях грешников. Обширная литература на эту же тему сохранилась у татар.
Юная героиня эпоса степных саянских татар отважная Кубайко спускается в мир
мертвых, чтобы принести оттуда на землю голову своего брата, отсеченную
чудовищем. После многочисленных приключений, увидев своими глазами, как
пытают грешников, девушка предстает перед самим Царем Преисподней. Тот
обещает отдать ей голову брата, если она выйдет победительницей из
предложенного ей испытания. Другие герои татарского эпоса тоже проходят
через обряды посвящения, обязательный элемент которых - нисхождение в
Преисподнюю.[45]
Возможно также, что эйфория, предшествующая состоянию экстаза,
возбуждала творческое вдохновение создателей лирической поэзии.
Приготовляясь к трансу, шаман бьет в бубен, призывает своих
духов-помощников, общается с ними на "тайном языке" или на "языке животных",
имитирует пение птиц или звериный рык. Затем он впадает во "второе
состояние", стимулирующее вербализацию и поэтические ритмы. Следует отметить
наличие элементов театральности в шаманском действе, превращающих его в
несравненный спектакль на фоне повседневной рутины. Использование элементов
магии (кружение с огнем и другие "чудеса") переносит зрителя в другой мир,
мир богов и волшебников, где, кажется, нет невозможного. В этом мире мертвые
оживают, а живые умирают и вновь воскресают; здесь можно стать невидимкой и
моментально появиться снова; здесь отменяются "законы природы", а высшая
"свобода" прославляется и блестяще осуществляется. Можно понять, каков
эффект подобного спектакля в "примитивном" обществе. "Чудеса" шаманизма не
только утверждают и укрепляют основы традиционной религии, но и стимулируют
и питают воображение верующего, сметают барьеры между грезами и
действительностью, распахивают окно в мир богов, духов и мертвых.[46]

 248. Религии североазиатских и финно-угорских народов

Объем данной работы, главной целью которой является анализ религиозного
творчества, не позволяет нам подробно изложить религиозные системы
народностей, принадлежащих к палеосибирской, уральской и финно-угорской
языковым группам. И не потому, что эти религии не интересны нам. Причина в
том, что многие элементы этих религий (небесные боги и dei otiosi, миф о
космогоническом нырке и закрепление его дуалистического содержания, шаманизм
как явление) сходны с элементами религий алтайских народностей.
Вспомним, например, божество Есь у живущих на берегах Енисея кетов; его
имя одновременно обозначает "небо" и "небесный бог" (ср. Тэнгри). По данным
Анучина, Есь - невидимый бог, т. е. никто и никогда его не видел, потому что
тот, кто взглянет на него, навсегда ослепнет. Есь - творец и хозяин
Вселенной, он создал человека; это добрый и всемогущий бог, но мирские дела
его не интересуют, "он оставляет их второстепенным духам, героям или большим
шаманам". У него нет культа, ему не делают жертвоприношений и не возносят
ему молитв. Однако он охраняет мир и помогает людям.[47] Кутху ("небо"), бог
юкагиров, тоже доброжелателен к людям, но не играет роли в религиозной
жизни.[48] Высшее божество коряков называется "Тот, кто наверху", "Владыка
высоты", "Всевидящий", "Сущий";[49] но он довольно инертен.

Более значительное и известное божество - бог самоедов [самодийцев]