"Харлан Эллисон. О вы, маловерные" - читать интересную книгу автора

античным статуям с отбитыми носами. Поверь, Берта, тебе точно не захотелось
бы найти место в моем сердце.
Лицо ее теперь как будто выражало смирение.
- Итак, если расшифровать твою очаровательную манеру выражаться,
сказал ты примерно следующее: мы славно провели время и совершили маленькую
ошибочку. Теперь она исправлена, а значит - иди куда подальше...
- Да нет же! Я хотел сказать...
Но она уже выскочила из-за стола и бросилась прочь - на ту сторону
улицы. Нивен кинул банкноту на скатерть и устремился за Бертой.
Поначалу ей удавалось держаться впереди. В основном потому, что Нивен
сам хотел дать ей время остыть. Когда они поравнялись с узеньким проулком,
Нивен все же догнал Берту - а она позволила ему нежно взять себя под руку и
отвести в тенистую прохладу проулка. .
- Пойми, Джерри, всего-то и нужно - верить. Верить! Разве это так
много?
- Верить! - отчеканил Нивен, давая выход неизменно кипевшей в нем
ярости. Той ярости, что обычно скрывалась под тонким и фальшивым покровом
галантности. - Верить! - рявкнул он. - Опять эта приторная блажь, которую
одним деревенским олухам и долдонят! Верь в это, верь в то! Имей, наконец,
веру - и ты спасешь свою жопу! Да, тут ты в точку попала! Я не верю!
- Как же тогда женщине поверить в тебя?
Ответ Нивена породило нечто большее, чем просто злоба. В нем
заговорила циничная жестокость, что всегда исходит от беспомощности.
- А это ее - слышишь, ты? - только ее проблемы!
Берта вырвала руку и бросилась куда глаза глядят. В глазах у женщины
стояли слезы. Вниз по лестнице с обшарпанными ступеньками, а дальше по тому
же проулку, но уже ниже.
- Берта! Берта! - беспомощно окликал Нивен.
Huaraches, гласила вывеска, и Serapes.
Заурядная лавка на вонючих задворках приграничного городка, больше
известного своими уличными шлюхами, чем древними и сморщенными
предсказателями будущего, что вдобавок приторговывали уараче и серапе.
Нивен следовал за Бертой, отчаянно стараясь выбраться из болота
собственной невнятицы. Стараясь положить конец их бессмысленному
препирательству - и все-таки спасти те жалкие крохи добра, что еще
оставались в его засыпанном битым стеклом прошлом. Нивен хотел сказать
Берте, что ему нужно что-то постоянное, а не просто славно проведенные
минуты - не просто забава для их бренных тел, все тянущихся друг к другу,
но так никогда друг друга и не обретающих. Хотел сказать и о том, что
потерял веру в свой мир - в мир, похоже, неспособный придать его
существованию хоть какую-то осмысленность, какую бы то ни было красоту и
жизненность. Но одновременно Нивен прекрасно знал, что слова его, если
такие слова вообще найдутся, придут вместе с едва сдерживаемой злобой -
придут вымученные и раздраженные, придут, оскорбляя и унижая
Берту. А в итоге она опять уйдет. Как и сейчас уходит.
Он следовал за ней по проулку.
И тут из своей лавки выполз древний и сморщенный, сухой, как папирус,
мексиканец, согнутый чуть ли не вдвое и подозрительно напоминавший
синебрюхую ящерицу, - сама зоркость и хитроумие. Старик предложил
предсказать молодой парочке ее будущее.