"Бен Элтон. Попкорн" - читать интересную книгу автора

На экране - снова дом Брюса. На этот раз без всяких полицейских.
Видеозапись из его прошлой жизни - спокойная и мирная. Отлично снятый
фрагмент документального фильма о домах голливудской элиты должен был еще
раз продемонстрировать зрителям утреннего эфира, как много Брюс потерял.
Брюс помнил, как над его домом кружил вертолет с видеокамерой на борту и
каким ему это показалось возмутительным вмешательством в его личную жизнь.
Он снова подумал о соразмерности. Все познается в сравнении: теперь
понятия "личная жизнь" для Брюса не существовало. Он был общественной
собственностью. Его газон, усеянный копами, показывали по всем каналам. Он
был во власти телевизионщиков. Они могли в любой момент установить
телекамеру у него за спиной и сказать, что это в интересах общества. Брюс
молча смотрел на великолепный дом, в котором некогда протекала его жизнь.
Затем оглядел пустую комнату, в которой сидел.
Какой же долгий путь он проделал!
Всего за двадцать четыре часа.
Девушке в соседней комнате для допросов ее теперешнее окружение
казалось более шикарным, чем то, к которому она привыкла. В комнате не
кишели тараканы, в колени ей не тыкались мордами изъеденные блохами голодные
собаки. Здесь не было брошенных машин и порванных пластиковых пакетов с
мусором, в которых рылись крысы. Девушке не посчастливилось родиться в
Голливуде. Ее домом служил побитый фургон из трейлерного поселка в Техасе.
Она, как и Брюс, проделала долгий путь.
Но думать об этом она не собиралась. Ей было плевать на копов и на
Брюса. Ей было плевать на то, откуда она пришла и где окажется завтра.
Больше всего на свете ей хотелось умереть. Потому что его больше не было.
Они были вместе так недолго, а теперь все кончено: она совсем одна на этом
свете.

Глава четвертая

- Да я только и сказал, что с тем же успехом можно искать иголку в
стоге сена.
Если бы все не было так серьезно, сторонний наблюдатель мог бы и
улыбнуться - настолько мрачный антураж этой сцены не соответствовал
банальности разговора.
Дело происходило в день вручения "Оскара", вскоре после обеда. В темный
и мрачный подвал этих двоих затащили силой. Тони, девушка двадцати с
небольшим лет, лежала навзничь поперек стола, запястьями и лодыжками
прикованная к его ножкам. Боб, приятель Тони, болтался на свисающей со стены
цепи. Одежда на нем была изрезана в клочья, и в этих лохмотьях, бывших
некогда итальянским костюмом, он выглядел довольно жалко.
Мужчину, который упомянул иголку в стоге сена, звали Эррол. Он и его
приятель, откликавшийся исключительно на обращение "мистер Кокс", были
гангстерами. Под мышками у обоих торчали огромные пистолеты, причинявшие
заметное неудобство. Оба щедро пересыпали речь нецензурными выражениями.
Эррол с мистером Коксом полагали, что Боб их кинул, утаив от них наркотики.
Боб, естественно, отвергал обвинения гангстеров. Обыск также ни к чему не
привел, и в результате Эрролу на ум пришла пословица про иголку в стоге
сена.
Мистеру Коксу пословица не понравилась.