"Гюстав Эмар. Твердая рука " - читать интересную книгу автора

свой темный покров. Всадник, натянув поводья, придержал коня, а сам начал
внимательно обозревать окрестности в поисках места для ночлега. После
минутного размышления путешественник принял решение. Свернув немного влево,
он направился к пересохшему наполовину ручейку. Несколько кустов терновника
и десяток чахлых кустов мескита, произраставших на его берегу, могли кое-как
скрыть его от любопытствующих взоров таинственных обитателей пустыни, вечно
рыскающих под покровом ночи в поисках добычи. Однако, подъехав ближе,
путник, к немалой своей радости, убедился, что неровный рельеф почвы и
несколько скал, разбросанных среди деревьев и кустарника, обеспечивали ему
почти безопасное убежище.
День был трудный; и человек, и конь изнемогали от усталости. Оба они
нуждались хотя бы в непродолжительном отдыхе раньше, чем пуститься в
дальнейший путь. Всадник, очевидно опытный путешественник, прежде всего
занялся своим конем; он расседлал его и повел на водопой. Стреножив затем
лошадь, чтобы та не ушла далеко и не стала добычей хищных зверей, он
разостлал на земле свой плащ, кинул на него несколько полных пригоршней
маиса для мустанга и, только убедившись, что тот, несмотря на усталость,
охотно принялся за корм, счел возможным позаботиться о себе.
Мексиканцы, отправляясь в путешествие, приторачивают обычно сзади седла
нечто вроде холщовой переметной сумы - так называемую альфорху. В такой
суме они возят съестные припасы, которых ни за какие деньги не купить в
пустыне. Вместе с двумя флягами питьевой воды, с которыми мексиканцы никогда
не расстаются, эти припасы и составляют весь их багаж во время дальних
странствий, когда приходится преодолевать лишения и трудности, одно
перечисление которых повергло бы в ужас европейца, избалованного всеми
благами современной цивилизации.
Итак, наш путешественник уселся на земле и, позаботившись
предварительно о том, чтобы оружие на всякий случай было под рукой, развязал
свою альфорху; прислонившись затем к скале, он с невозмутимостью философа
приступил к своему незатейливому ужину, состоявшему из куска вяленого мяса,
нескольких маисовых лепешек и кусочка твердого, как кремень, козьего сыра;
все это он запил студеной водой из ближайшего ручейка.
Быстро покончив с этим незатейливым ужином, незнакомец почистил зубы
изящной золотой зубочисткой, затем скрутил маисовую пахитоску и раскурил ее
с присущим одним только испано-американцам сосредоточенным блаженством.
Затем путник, не теряя времени, завернулся в свой плащ, растянулся на земле
и мгновенно уснул.
Прошло несколько часов. Может быть, путешественник проспал бы и больше,
если бы его внезапно не разбудили два выстрела, раздавшиеся где-то
поблизости. В прерии редко случается, чтобы звук выстрела не сопровождался
свистом пули около уха. Здесь это почти закон. Другими словами, в девяноста
девяти случаях из ста одинокий человек в прерии неизбежно становится мишенью
какого-нибудь убийцы. Путешественник, столь неучтиво разбуженный, мгновенно
схватил ружье и, притаившись за скалой, стал ждать, что будет дальше. Но так
как в следующую минуту нападения - если только это было нападение на него
-- не последовало, он осторожно приподнялся и стал напряженно всматриваться
в окрестности. Ничто более не нарушало торжественного без* молвия ночи.
Наступившее после двух выстрелов спокойствие только усилило тревогу
путника. Тишина предвещала близость опасности. Он был уверен в этом, хотя и
не мог еще определить, в чем заключалась опасность и насколько она серьезна.