"Мартин Эмис. На лоне лондонских полей" - читать интересную книгу автора

искренне старался превозносить Марка Эспри. А теперь вот хожу из комнаты в
комнату, со стыдом вспоминая об этой своей обшарпанной берложке в Адской
кухне". Этакая конура... этакая собачья будка... В конце концов, он свой же
брат, писака, и мне было бы куда больше по душе, увидь я - ну, коль не
полное совпадение, так хотя бы примерное равенство. Конечно, даже я
подозреваю, что вкус этого убранства достоин сожаления. И что такое пишет
Марк Эспри? Мюзиклы? Он пишет очаровательные записки. "Добро пожаловать,
дорогой Сэм!" - так он, например, начинает.

Здесь ни одна из вещей не довольствуется тем, чтобы быть просто
удобной, выполнять свое назначение. Туалетная щетка - скипетр со щетиной.
Горгульи кухонных кранов изгибаются, выступая из изогнутых же труб. Ясно же,
что здесь обитает тот, кто привык разогревать свой утренний кофе на
конфорке, языки огня которой пляшут, словно черкешенки в своем
пламенно-ветреном танце. Мистер Эспри холост: в этом нет ни малейшего
сомнения. Взять, к примеру, бессчетные фотографии на стенах, все
надписанные: модели, актрисы. В этом отношении его спальню можно было бы
принять за заведение типа "Двое парней из Италии". Но сам-то парень из
Лондона; и посетительницы превозносят его отнюдь не за макароны. Вот
фотопортрет, и на нем красуется старательно выведенное посвящение,
сопровождаемое замысловатой подписью, - порез, самолично нанесенный этому
нежному, в легенды вошедшему горлу.

В довершение ко всему я получаю в свое пользование его автомобиль. Да,
его "средство передвижения" покорно ожидает меня возле подъезда. В своей
записке Марк Эспри приносит мне по этому поводу извинения, давая понять, что
у него есть машина лучше, гораздо лучше, но она стоит в гараже его то ли
загородного коттеджа, то ли загородного дома, то ли загородного особняка...
Вчера я выбрался наружу и окинул машину взглядом. Будучи моделью самой
последней разработки, она стремится к полной невидимости, к незаметности
серого камня. Даже при самом внимательном осмотре она показалась мне крайне
невзрачной и навряд ли исправной. Это ввергло меня в недоумение... Она
снабжена очковтирательскими зазубринами, съемной накидкой ржавчины на капоте
и - по всей окраске - наклеиваемыми царапинами. Английская стратегия:
предупреждение зависти. За истекшие десять лет все переменилось - и все
осталось прежним. Лондонская пабная атмосфера, вот она безусловно
сгустилась: дым, и строительный песок, и пыль, и резкий туалетный привкус, и
улицы, подобные каким-то ужасающим коврам. Несомненно, меня поджидают
сюрпризы, как только я начну оглядываться вокруг, но я всегда чувствовал,
что знаю, куда именно ты, Англия, устремляешься. Америка! Вот ее хотелось бы
тебе увидеть...

Я влез в машину и вошел в штопор. Говорю - штопор, чтобы дать
представление о тех головокружительных десяти минутах, которые свалили меня
с ног, когда я вернулся в квартиру. Мощность двигателя просто поразительна.
Головокружение и новая тошнота, тошнота моральная, идущая из самого нутра -
оттуда, откуда и исходит вся мораль (подобно тому как, проснувшись после
мерзкого сна, глядишь на свои руки: не в крови ли они). На переднем
пассажирском сидении, под элегантным прикрытием, сооруженным из белого
шелкового шарфа, лежит тяжеленная монтировка. Должно быть, Марк Эспри