"Секст Эмпирик. Сочинения в двух томах. Т. 1 " - читать интересную книгу автора

формальная силлогистика, которой посвящены обе "Аналитики" Аристотеля. Эта
малая популярность "Топики" объясняется тем, что у Аристотеля всегда
слишком абсолютизировали его "Метафизику" и никому не хотелось находить в
нем теоретика вероятностной логики. Этот предрассудок - весьма тяжелый и
еще до настоящего времени преодолевается с большим трудом. Никому не
хочется признать, что подлинная жизненная логика Аристотеля вовсе не
сводится к логике чистых и абстрактных понятий. И когда мы начинаем
разъяснять аристотелевское учение о топосах, то многие, даже весьма ученые
собеседники начинают разводить руками и выражать полное непонимание
предмета. А тем не менее этой логике жизни все-таки как-никак посвящен
целый трактат, которым как раз и завершается знаменитый "Органон".

Эту свою вероятностную диалектику Аристотель резко противопоставляет
не только аподиктической силлогистике, но и софистике и даже эристике. И
таким образом, "Топика" имеет свой собственный, вполне оригинальный
предмет, который не есть ни абсолютное бытие, ни просто иррациональная
текучесть. Это есть некое совмещение того и другого. Ведь если по закону
полагается определенное наказание для преступника и преступник оказался
налицо, то аподиктическая силлогистика будет здесь слишком абстрактной и
нежизненной основой для правильного суждения о наказании преступника. И
судья, и защитник преступника учитывают иной раз множество всякого рода
неожиданных и вполне случайных топосов, которые могут заставить


16

судью вынести вовсе не то наказание, которое требуется законом, или
совсем другое наказание, а может быть, даже и отказаться от всякого другого
наказания и рекомендовать какой-нибудь иной способ обращения с
преступником. Значит, этот случайный, неожиданный и только еще
вероятностный момент окажется решающим для вынесения судом окончательного
приговора.

Вот этот учет случайной текучести вещей, который в устах самого
Аристотеля еще не противоречит логике чистого разума, а только является ее
развитием, дополнением и завершением, он-то как раз и возымел для
последующего скептицизма основное значение, конечно в условиях отодвигания
на задний план логики чистого разума. Как у Платона логика чистого разума
завершалась системой вероятностных умозаключений, так и Аристотель не
обошелся без этих теорий вероятностных умозаключений, но только развил их
больше и признал их одной из основных и вполне специфических философских
дисциплин. С полной уверенностью можно сказать, что так же и Аристотель
является в данном случае огромным шагом вперед от абсолютного разума к
оправданию материальной текучести и логическому учету, казалось бы,
максимально иррационального становления. Скептики и будут базироваться на
невозможности точного мышления ввиду иррациональной текучести и становления
всех вещей.

Если приводить здесь некоторые тексты Аристотеля, то для нас имеет
значение уже самое начало аристотелевской "Топики": "Цель настоящего