"Секст Эмпирик. Сочинения в двух томах. Т. 1 " - читать интересную книгу автора

"невозмутимость" и ### - "бесчувствие", "бесстрастие" (этот последний
термин некоторые безграмотно переводят как "отсутствие страдания"). Именно
таково должно быть внутреннее состояние мудреца, отказавшегося от разумного
объяснения действительности и от разумного же к ней отношения.


25

Но что уже совсем поразительно - это то, что такого рода внутреннее
состояние мудреца скептика Пиррон понимал как ###, т.е. "блаженство".
Казалось бы, что же это за блаженство, когда мы отказываемся от всякой
разумной ориентировки в действительности и бросаемся в нее головой вниз,
как в безбрежное море? А вот оказывается, что тут-то и начинается
блаженство, когда ты ничего и никого не знаешь, ничего ни о чем не
говоришь, не знаешь, что нужно и чего не нужно делать, а делаешь все, что
ни попало, обращая внимание лишь на то, как поступают другие. Но мы бы
сказали, что в этом скептическом "блаженстве" отнюдь не все уж так
смехотворно. Хотя поступать, как другие, - это значит вообще не знать, как
поступать (потому что все поступают по-своему), тем не менее тут
чувствуется чисто греческая мысль о свободе человека от всего случайного и
какая-то благородная принципиальность, которую можно находить даже у таких
философов, как Платон или Аристотель.

Возвышенные черты личности Пиррона, его глубокомыслие, перенесение им
болезней, высокое уважение к нему у его же собственных сограждан, сделавших
его своим верховным жрецом и поставивших на площади Элиды его статую, - все
эти и подобные обстоятельства заставляют нас глубоко задуматься над
сущностью античного скептицизма и не сразу отмахиваться от его скептической
аргументации, как бы она ни казалась чуждой нам. С этими возвышенными
чертами личности Пиррона можно познакомиться по тому же самому Диогену
Лаэрцию (IX, 61-68).

Нам остается сказать только о том, почему эту начальную стадию
греческого скептицизма нельзя назвать, как это делает А. Гедекемейер *,
только догматическо-феноменалистической. Мы здесь имеем в виду, во-первых,
то, что Пиррон резко противопоставляет разумно доказанные учения
непосредственно данным иррационально-текучим чувственным ощущениям.
Во-вторых, устанавливая такое различие, он готов признать и то и другое, но
только отказывается приводить для этого какие-либо доказательства. То и
другое для него одинаково истинно и одинаково ложно. В-третьих, наконец,
свой скептический метод он нисколько не анализирует и не утончает, а просто
признает все безразличным и "равнозначным". По-видимому, в этом как раз и
нужно находить отличия пирронизма от академического скеп-


26

сиса, который пытался вместо пустого безразличия и всеобщей
равнозначности суждений устанавливать еще понятие вероятности и даже его
анализировать. В общем, это тоже мало приближало академический скепсис к