"Секст Эмпирик. Сочинения в двух томах. Т. 1 " - читать интересную книгу автора

они глубже и разностороннее и что вообще их подлинной сущности мы не
касаемся, хотя бы даже и знали ее. Поэтому опора античных скептиков на
явление ровно ничего субъективистского в себе не содержит. Ведь для
субъективизма необходимо было бы отрицать существование самих сущностей,
т.е. вещей в себе. Этого скептики не отрицают уже потому, что они вообще
ничего не отрицают, а одновременно также и признают отрицаемое.
Следовательно, здесь перед нами вовсе не агностицизм, а только опора на
явления, т.е. феноменализм. Кроме того, признавая необходимость для каждого
суждения еще и противоречащего ему, они этим самым еще больше колеблют свой
агностицизм. Это не агностицизм, но контрадикторная (т.е. основанная на
противоречии всего всему) изостения.

О том, что ничто человеческое античным скептикам не чуждо,
свидетельствует не просто использование у них обычных мыслей или поступков,
но и проповеди прямого человеколюбия. В самом конце "Пирроновых положений"
(III, 280) Секст рекомендует выбирать трудные или легкие доказательства и
опровержения в связи именно со своим человеколюбивым настроением.

Таким образом, если подвести итог нашим наблюдениям относительно
скептицизма в собственном смысле слова, идеальным выразителем которого
является Секст, то мы должны сказать, что в античном скептицизме
удивительным образом объединяются и даже отождествляются две разные
области, которые обычно всем кажутся не только разными, но даже и
несовместимыми.

Одна область - это всеобщее отрицание, или, точнее сказать, всеобщий
релятивизм: все, что существует, в то же время и не существует; все, что
возможно, в то же самое время и невозможно; всякое наше высказывание есть в
то же самое время и отсутствие всякого высказывания; всякая вещь, отличная
от другой вещи, одновременно и тождественна с ней; всякое утвердительное
суждение одновременно является и отрицательным суждением; все, что может
быть сказано о чем-нибудь,


49

в то же время и не может быть сказано об этом; и т. д. Таким образом,
это не просто отрицание всего, но одновременно и утверждение всего. А мы бы
сказали, что это не только релятивизм, который все считает относительным,
но поскольку эта всеобщая относительность все же положительно утверждается
как нечто несомненное, то скептический релятивизм оказывается в то же самое
время и абсолютизмом.

Можно сказать и иначе. Раньше, исходя из скептического отождествления
бытия и не-бытия, мы назвали это бытие нейтральным, или иррелевантным. Оба
эти термина не только не являются античными терминами, но и отличаются
отрицательным характером. Некоторое их значение заключается только в том,
что они взяты из разных современных нам философских концепций, которые
независимо от нашей их оценки во всяком случае являются понятными. Однако,
может быть, лучше было бы употребить греческий термин, к тому же