"Секст Эмпирик. Сочинения в двух томах. Т. 1 " - читать интересную книгу автора

никак на них не делится. Все это есть результат формальнологического
мышления, которое охватывает всю работу Секста с начала и до конца.

Имеется еще одно важное обстоятельство, мимо которого легко пройти без
внимания, если упорно не доискиваться сущности вопроса. Дело в том, что все
эти рассуждения Секста, сплошь построенные на формально-логических методах
мысли, оборачиваются для нас совсем другой своей стороной, если мы будем в
должной мере учитывать исходную позицию античного скептицизма, а именно его
учение о всеобщей текучести. Ведь именно эта всеобщая текучесть вещей и
заставляет Секста, как и прочих скептиков, для всякого утверждения находить
соответствующее отрицание, т.е. отождествлять утверждение с отрицанием, а
отрицание с утверждением. Всеобщий, сплошной и неразличимый поток
становления потому и возможен, что каждая его точка в тот самый момент,
когда она появляется, тут же и уходит в прошлое, потому что ее место
занимает теперь уже другая точка, с которой опять происходит то же самое.
Для тех, кто занимался диалектикой, ясно, что это всеобщее текучее
становление только и можно осмыслить путем диалектического закона единства
и борьбы противоположностей, как это мы сейчас и видели у Секста, на
сплошных отождествлениях таких двух различных актов, как утверждение и
отрицание. Если неважно, что утверждать (так как всякое утверждение
равняется отрицанию), то уж во всяком случае о самих-то актах утверждения и
отрицания скептики не могут не говорить, так как иначе провалится вся их
текучесть, на которой они строят


54

свою философию. Но если всякое "да" есть "нет" и всякое "нет"
обязательно и в то же самое время есть "да", то, следовательно, у скептиков
проповедуется какое-то вечно подвижное и весьма актуальное, весьма
действенное бытие со своими вечно всплывающими и вечно тонущими актами
утверждения и отрицания. Это ведь тоже есть в конце концов какой-то
платоновский мир вечных идей, но только об этих идеях ровно ничего
невозможно сказать, кроме только того одного, что в самый момент своего
появления они исчезают и что в самый момент своего исчезновения они опять
всплывают и делаются видимыми (или мыслимыми).

Собственно говоря, мы здесь почти ничего нового не утверждаем, кроме
того, что скептицизм базируется на чистой текучести и потому является
феноменализмом, в связи с которым не нужно только забывать того, что этот
феноменализм ввиду субстанциализации явления и, значит, всего мира явлений
есть не только релятивизм, но и своего рода и весьма оригинальная
разновидность абсолютизма, или абсолютного объективизма.

Если учитывать эту диалектическую сторону античного скептицизма, то
нужно будет сказать, что здесь мы еще и еще раз убеждаемся в том, что перед
нами не какая-нибудь другая форма скептицизма, но именно античная форма
скептицизма. Попросту говоря, здесь исповедуется самая обыкновенная и
тысячу раз античная философия вечной материи, но только с одной
особенностью: до скептиков о вечной материи тоже, конечно, все говорили, и