"Виктор Эмский. Адью-гудбай, душа моя!" - читать интересную книгу автора

Генерал-адъютант А. Ф. Дронов с телеграфной лентой в руках замер в дверном
проеме.
-- Ну же, Ахведронов, хавари! -- с внезапно прорезавшимся хохляцким хыканьем
вымолвил майор Бесфамильный.
-- Есть, товарищ майор! Она! "Молния"! -- с трудом сдерживая дрожь в голосе,
прошептал, как правило, непрошибаемый генерал-адъютант. -- Свер-ши-лось,
дорогой вы мой товарищ майор!
Звеня медалями, Бесфамильный так и обрушился на колени.
-- Хосподи, неужто дождались?! -- воскликнул он, закатив глаза к потолку. И
вдруг перекрестился. По-нашему, по-русски -- справа налево, только почему-то
левой рукой. -- Слава тебе, Хосподи! Читай, читай, брат Афедронов!
И твердолобый, как сейф, долбоеб, высморкавшись на ковер, зашуршал телеграфной
лентой: "СЕГОДНЯ ТРЕТЬЕГО МАРТА ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЕГО ГОДА ПОДАЛ
ПЕРВЫЕ ПРИЗНАКИ ЖИЗНИ ГЕНИЙ ВСЕХ ВРЕМЕН И НАРОДОВ БЕССМЕРТНЫЙ ВОЖДЬ И УЧИТЕЛЬ
ВСЕГО ПРОГРЕССИВНОГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ТОВАРИЩ..."
Все встали.
Долго, целую вечность, мы, все четверо, стояли по стойке смирно, не шевелясь,
не смаргивая скупых мужских слез.
И вот наш начальник поднял рюмку.
-- Товарищи, друзья, коллеги! -- сказал он, да так проникновенно, что меня
пошатнуло. -- Соратники по борьбе, -- сказал он, глядя мне прямо в глаза поверх
черных своих очков. -- Так давайте же чокнемся, товарищи! Давайте же выпьем за
него -- за нашего дорогого и любимого, за нашего родного (паууза) товарища С.
(пауза) Иону... Варфоломеевича!
Идиотское мое, вечное -- "Это как это?!" на этот раз вовремя застряло в горле.
Я как бы проглотил его -- уть! Проглотил и диким внутренним голосом сам себе
скомандовал: "Молча-ать!.. Молчать, кому говорят!..".
И хлопнул рюмочку коньяка с императорскими вензелями на этикетке. И по
какому-то необъяснимому наитию вдруг прошептал:
-- Ура, товарищи!
Громовое троекратное "ура" было мне ответом.
Мы еще раз выпили.
-- Послушайте, Кузявкин, -- показывая вилкой на портрет, весело спросил товарищ
майор, -- а кто это у нас под стеклом -- такой бледный, нездоровый такой на
вид, одутловатый?
"И с глазами, как у покойника", -- добавил я про себя.
-- А это, товарищ майор, не очень наш дорогой и не шибко любимый Георгий
свет-Максимилианович, -- в тон вопрошавшему сыронизировал с первой же встречи
не понравившийся мне Кузявкин. -- Он тут в нашем микроклимате прямо-таки распух
весь...
-- Ай-ай-ай!.. Пора, пора ему, болезному на заслуженный отдых, туда -- на юг, к
морю, к белому санаторию на горе! -- И товарищ майор полез за шкаф и достал
другой портрет.
Я глянул на него и вот уж на этот раз никак не смог удержаться.
-- Это как это?! -- изумленно воскликнул я.
Да и как было не ахнуть, не вытаращиться? Личность, запечатленная на
государственном портрете до неправдоподобия походила на бывшего моего соседа,
того самого Левина из 118-й, который еще весной 92-го свалил, падла, в свой
Израиль, после чего в его квартиру и въехал, должно быть, мой роковой
чеченец.