"Виктор Эмский. Адью-гудбай, душа моя!" - читать интересную книгу автора

бы лично шлепнул вас как ренегата и жидомасона!..
-- Да это он шутит, шутит! -- украдкой показав Кузявкину кулак, расцвел
Бесфамильный. -- Пришел праздник и на вашу улицу, дорогой вы наш сотрудник и
человек!
-- Это что, это по случаю... Воскресенья?..
-- Какого еще такого воскресенья? -- искренне удивился товарищ майор. -- По
воскресеньям мы, спасибо товарищу Левину, уже давным-давно не работаем. Лет уж
этак сорок пять, с Великой Ноябрьской Реставрации. Нет, дорогуша, амнистия вам
вышла по случаю семидесятилетия другого нашего великого Вождя и Учителя...
-- Ио... Ионы Варфоломеевича? -- не выдержал я.
Мои следователи переглянулись, а меня, придурка несчастного, на радостях
понесло:
-- Но позвольте! -- воскликнул я. -- Насколько мне помнится, семидесятилетие
гениального Творца и Продолжателя, Светоча всех времен и народов торжественно
отмечалось в 1949 году. Не хотите ли вы сказать...
-- Какая память! -- перебив меня, восхитился Бесфамильный. -- А еще, Афедронов,
говорят, что от нас если уж и выходят, то -- дураками. Ну, конечно же, конечно
же, в сорок девятом, бесценный вы наш мусульмано-фундаменталистский сионист!..
Позапрошлый год какой у нас был? -- пятьдесят первый. Прошлый -- пятидесятый.
Ну уж а нынешний, само собой разумеется, -- сорок девятый. Это же -- Время, с
неба вы наш свалившийся! Время, Тюхин, каковое необратимо, как мозговая
патология!..
-- И ты, Филькинштамп, -- шутливо погрозил мне генерал-адъютант А. Ф. Дронов,
-- ты повернуть вспять колесо нашей Истории лучше не тщись: грыжу наживешь!
-- Вот-вот! -- засмеялся товарищ майор, -- а то еще и посмешней конфуз выйдет!
-- и он с помощью губ довольно-таки мастерски изобразил какой такой грех может
со мной приключиться.
(И опять же -- если б только мог знать!.. О-о!..)
Ну что дальше... Дальше мне вернули пальто. Да, да -- то мое, с хлястиком,
однобортное. Только почему-то без четвертой пуговицы...
А младший подполковник Кузявкин, брезгливо морщась, вручил мне паспорт. Как и
прежний -- с гербом СССР, но уже на имя Финкельштейна, Витохеса-Герцла.
-- Зачем?! -- взвился было я. Но товарищ Бесфамильный лично помог мне засунуть
его во внутренний карман пальто. И еще этак похлопал меня по плечу и,
подмигнув, сказал:
-- Значит, так надо, Тюхин!
А потом он же вынул из сейфа очки. Правда, не с темными, как у них у всех, а с
розовыми стеклами. И опять же -- дорогой товарищ майор собственноручно надел их
мне на глаза.
-- Ну вот! -- отступив на шаг, сказал он. -- Вот теперь вы, Тюхин, совсем наш
человек!..
Ах, ну и конечно же, мы еще разок выпили по этому случаю! На этот раз Афедронов
мне наливал исключительно пепси. После третьей, когда мы стоя запели "А годы
летят, наши годы, как птицы летят", я, улучив момент, поинтересовался-таки у
товарища майора, что же-таки сталось с Ираидой Прокофьевной Ляхиной и моим,
извиняюсь, Пегасом? Увы, увы -- сведения оказались самые неутешительные.
Изменницу Родины Ляхину И. П., как доверительно сообщил мне товарищ
Бесфамильный, еще два года назад приговорили к расстрелу за связь с чеченской
разведкой, а что касается Пегаса, то этого моего, как выразился товарищ майор,
"выродка" они, сволочи, пустили на твердокопченую колбасу для ихних же