"Виктор Эмский. Без триннадцати 13, или Тоска по Тюхину (Химериада в двух романах)" - читать интересную книгу автора

- Ну? - в голос выдохнули оба моих Порфирия Петровича.
Генерал-адъютант А. Ф. Дронов с телеграфной лентой в руках замер в
дверном проеме.
- Ну же, Ахведронов, хавари! - с внезапно прорезавшимся хохляцким хы-
каньем вымолвил майор Бесфамильный.
- Есть, товарищ майор! Она! "Молния"! - с трудом сдерживая дрожь в
голосе, прошептал, как правило, непрошибаемый генерал-адъютант. -
Свер-ши-лось, дорогой вы мой товарищ майор!
Звеня медалями, Бесфамильный так и обрушился на колени.
- Хосподи, неужто дождались?! - воскликнул он, закатив глаза к потол-
ку. И вдруг перекрестился. По-нашему, по-русски - справа налево, только
почему-то левой рукой. - Слава тебе, Хосподи! Читай, читай, брат Афедро-
нов!
И твердолобый, как сейф, долбоеб, высморкавшись на ковер, зашуршал
телеграфной лентой: "СЕГОДНЯ ТРЕТЬЕГО МАРТА ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ПЯТЬДЕСЯТ
ТРЕТЬЕГО ГОДА ПОДАЛ ПЕРВЫЕ ПРИЗНАКИ ЖИЗНИ ГЕНИЙ ВСЕХ ВРЕМЕН И НАРОДОВ
БЕССМЕРТНЫЙ ВОЖДЬ И УЧИТЕЛЬ ВСЕГО ПРОГРЕССИВНОГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ТОВА-
РИЩ..."
Все встали.
Долго, целую вечность, мы, все четверо, стояли по стойке смирно, не
шевелясь, не смаргивая скупых мужских слез.
И вот наш начальник поднял рюмку.
- Товарищи, друзья, коллеги! - сказал он, да так проникновенно, что
меня пошатнуло. - Соратники по борьбе, - сказал он, глядя мне прямо в
глаза поверх черных своих очков. - Так давайте же чокнемся, товарищи!
Давайте же выпьем за него - за нашего дорогого и любимого, за нашего
родного (паууза) товарища С. (пауза) Иону... Варфоломеевича!
Идиотское мое, вечное - "Это как это?!" на этот раз вовремя застряло
в горле. Я как бы проглотил его - уть! Проглотил и диким внутренним го-
лосом сам себе скомандовал: "Молча-ать!.. Молчать, кому говорят!..".
И хлопнул рюмочку коньяка с императорскими вензелями на этикетке. И
по какому-то необъяснимому наитию вдруг прошептал:
- Ура, товарищи!
Громовое троекратное "ура" было мне ответом.
Мы еще раз выпили.
- Послушайте, Кузявкин, - показывая вилкой на портрет, весело спросил
товарищ майор, - а кто это у нас под стеклом - такой бледный, нездоровый
такой на вид, одутловатый?
"И с глазами, как у покойника", - добавил я про себя.
- А это, товарищ майор, не очень наш дорогой и не шибко любимый Геор-
гий свет-Максимилианович, - в тон вопрошавшему сыронизировал с первой же
встречи не понравившийся мне Кузявкин. - Он тут в нашем микроклимате
прямо-таки распух весь...
- Ай-ай-ай!.. Пора, пора ему, болезному на заслуженный отдых, туда -
на юг, к морю, к белому санаторию на горе! - И товарищ майор полез за
шкаф и достал другой портрет.
Я глянул на него и вот уж на этот раз никак не смог удержаться.
- Это как это?! - изумленно воскликнул я.
Да и как было не ахнуть, не вытаращиться? Личность, запечатленная на
государственном портрете до неправдоподобия походила на бывшего моего