"Виктор Эмский. Без триннадцати 13, или Тоска по Тюхину (Химериада в двух романах)" - читать интересную книгу автора

листав странички, - батюшки-светы! - обнаружил на одной из них, как раз
на той самой, где обычно ставится штемпелек ЗАГСа, - едва заметную, по-
лустершуюся уже карандашную, рукой Кузявкина, запись: в экстраординарных
случаях: Салтыкова-Щедрина 32/34, прямо под арку, второй этаж, звонок с
красной пупочкой.
- Нет, это надо же! - сдвинув со лба на нос розовые очки, почти ар-
тистично восхитился я. Но тут, елки зеленые, как раз шлепнули второго
бегуна. И уж этого-то паренек в кожане срезал первой же пулей!
- Молодцом! - одобрил Ричард Иванович, правда, непонятно кого.
Я посмотрел на Р. И. Зоркого - долго так, пристально и, сам не пони-
маю почему, вдруг тяжело вздохнул и... сознался:
- Знаете, а ведь я там, на Литейном, сказал им, что вы совсем не сле-
пой...
- То есть, что называется, ...м-ме... стукнули?
Я покаянно потупился.
- Эх, Тюхин, Тюхин, - глядя в небо, сказал Ричард Иванович, - с ва-
ми... м-ме... не соскучишься. Эка невидаль - стукнули!.. А я по-вашему,
тогда, на Суворовском, в райсобес, что ли, побежал звонить?! Ведь и я,
душевный вы мой, сообщил про вас... м-ме... куда следует. То бишь, как
вы изволите квалифицировать, - настучал-с!.. Так что - квиты-с!.. - И
Ричард Иванович Зоркий снял свои черные очки и этак небрежно принялся
протирать их платочком.
Господи, мороз прошел по моей чудом не содранной коже! На том месте,
где у нормальных людей были глаза, а у таких, как товарищ майор Бесфа-
мильный, фломастерные нолики - на том самом месте я увидел два незажив-
ших еще, стянутых суровой ниткой шва - этаких, знаете, по-интелли-
гентски-неумелых, сикось, как говорится, накось, с необрезанными кончи-
ками. И вот он, сучий потрох, протер несусветные свои окуляры, надел их,
и обняв меня за плечо, сказал:
- Эх вы, тюха-матюха, Антроп неверующий!.. А ведь как оно там, в
Евангелии? Стучите, товарищи, и вам?..
- И вам... откроют, - непослушными губами досказал я.
И он хохотнул козлячьим своим хохотком, торкнул меня локоточком:
- Да откроют, откроют, такой вы сякой, уж будьте уверены! А то ведь
как-то не по-людски получается: дамочка ждет, время - идет.
И он, построжав лицом, посмотрел на часы, обыкновенные такие, типа
"Электроники". Только цифры на них, как перед ракетным стартом, отстеги-
вались в другую сторону: девять... восемь... семь... шесть... И вот он
посмотрел на эти необыкновенные часики и без тени улыбки на лице произ-
нес:
- Вижу, Тюхин, третьим глазом вижу предначертанное! Ви-ижу! - прости-
рая руку, воскликнул он. - Вижу кабинет с моей личиной на стене! Вижу
чей-то непомерный, бледный чей-то лоб, а на нем роковые словеса, Тюхин:
мене, текел, упарсин... Вы... м-ме... Библию-то читали?
В животе у меня предательски забурчало.
- Читал, - сглотнув слюну, еще раз сознался я. - А причем здесь пир
Валтасара?
- А притом, друг мой, - скорбно ответил он, - а притом, голубь вы мой
сизокрылый, что приказ о моем аресте подписан как раз... м-ме... сегод-
ня, то бишь 17-го июня 1948 года, причем ровно, - и он снова глянул на