"Виктор Эмский. Без триннадцати 13, или Тоска по Тюхину (Химериада в двух романах)" - читать интересную книгу автора

терпеливо дожидаюсь, когда овации поулягутся, и заканчиваю-таки свою
вредительскую мыслишку, ничтожную, циничную, типично тюхинскую:
- ...тогда со всей неизбежностью следует, что далее - в 1918 году,
тоже в горках, только уже в других - в Уральских, в городе Екатеринбурге
восстанет из праха и...
И тут, дорогие мои, раздался в буквальном смысле этого слова - леде-
нящий душу, пронзительный крик:
- Молча-ааать!..
Мне даже показалось поначалу, что это опять он - мой, так называемый,
внутренний голос, но и на этот раз я угодил пальцем в небо. Кричала она
- моя квартирная хозяйка Шизая, Идея Марксэновна, соломенная вдова. Кля-
нусь, в жизни не слыхивал столь отчаянного, на грани самоуничтожения
крика! Вот так, говорят, кричат перед смертью зайцы - безысходно, почти
по-человечески.
- Молча-ать, кому говорят!..
Господи, как же она была хороша в это мгновение: глаза метали огонь,
грудь - скромная такая, совершенно непохожая на Ляхинскую, возбужденно
вздымалась под кожаночкой, неровные зубки постукивали.
Что и говорить - напряжение в зале достигло апогея.
Но тут произошло маленькое чудо. Идиотка Даздраперма опять оконфузи-
лась. Причем, на этот раз, по-моему, специально. И все мы как-то разом
расслабились, заулыбались простыми человеческими улыбками, забыли о по-
литических разногласиях. Атмосфера разрядилась. Даже Обосранец и тот,
опомнившись, нашелся:
- Товарищи, а хотите, я вам фокус покажу?
Военачальники дружно зааплодировали.
- Дорогие товарищи, - задушевно сказал заметно приободрившийся агент
по распространению партийно-правительственных постановлений, - а хотите
я сейчас, прямо на ваших глазах съем какой-нибудь совершенно несъедобный
предмет?
- Просим, просим! - зашумели все в зале и я, дубина, в том числе.
- Итак, сейчас на глазах почтенной публики я проглочу... ну что?..
Ну, скажем, - и в этот миг он резко повернулся ко мне, - ну, скажем,
паспорт, который мне даст наш дорогой гость, гражданин... - он выдержал
паузу, - гражданин Финкельштейн, он же - Хасбулатов, он же - Тюхин и так
далее, и тому подобное!..
Воцарилась мертвая тишина. Я медленно встал. Вы сами, должно быть,
догадываетесь, как безумно трудно, почти невозможно было мне, Эмскому,
сказать что-нибудь мало-мальски связное по этому печальному поводу. И
все же я сказал.
- Ксива моя была в клифте, - честно, как бывало в камере, сказал я. -
Клифт взяли на гоп-стоп два штопорилы с волынами. Гадом буду!..
Зал одобрительно зашумел. Идея Марксэновна Шизая, наставница моя, да-
же глазами заморгала, до того ей понравился мой предельно искренний,
полный внутреннего достоинства ответ. Померанец поморщился.
- Ах, вот оно что! - сказал он. - Тут товарищ Тюхин забивает нам баки
про то, как его, зубра, казачнули две сявки с дурами. - Он подмигнул в
зал. - Ну, что ж, допустим... Но если у товарища Финкельштейна нет пас-
порта, пусть уважаемый товарищ Хасбулатов предъявит нам с вами какой-ни-
будь другой документ, ну, скажем... ну, скажем, партийный билет члена