"М.Емцов, Е.Парнов. Только четыре дня" - читать интересную книгу автора

позиция кажется более чем странной! Погибла ваша лаборатория, и не только
ваша, там ведь этаж занят Тимофеем Трофимовичем, туда вложены десятки
миллионов государственных рублей, уничтожено уникальное оборудование,
хорошо, что обошлось без человеческих жертв, а вам нечего сказать! Вы
обязаны - понимаете, обязаны доложить нам обо всем, что могло стать
источником этого несчастья. Вы должны помнить, сколько хлопот причинили
многим уважаемым... да всем, пока государство, и в частности институт, не
обеспечило работу по вашей поисковой теме. Мы вашими поисками во как сыты!
Михайлов рубанул себя по шее, украшенной розовым кадыком.
"Жаль, что твоя рука не гильотинный нож", - подумал Второв.
- Я действительно ничего не знаю, - сказал он. - Ведь вы хотите, чтобы
я назвал причины катастрофы, не так ли? А я не могу этого сделать. Я просто
ума не приложу, отчего все так... получилось. Я рад, что Потехин остался
жив... Но отчего без дыма и огня сгорела лаборатория, я не знаю и не
понимаю...
- Мне кажется, вы неправильно поняли Владислава Владиславовича, -
вступился ученый секретарь института Григорович. Его лицо было рассечено
вертикальными и горизонтальными морщинами на множество сложных
геометрических фигур. Когда ученый секретарь говорил, кубики и ромбики
приходили в движение, словно кто-то вращал калейдоскоп. - Владислав
Владиславович говорил о том, что нужна информация о проводимых вами работах.
Это, кстати, вероятно, интересует и... вот присутствующих здесь товарищей.
Не правда ли?
Григорович повел рукой в сторону дивана.
- Мне очень трудно сейчас об этом говорить, - пробормотал Второв, - но,
во всяком случае... техника безопасности у нас соблюдалась всегда очень
тщательно и ничего такого не ожидалось... - Второв замолчал.
Прошло несколько тягостных минут.
- Это всегда происходит неожиданно, - внезапно сказал один из сидевших
на диване. - Вы не волнуйтесь, а постарайтесь лучше припомнить...
В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет вбежал человек. Его
крохотные темные глазки сверкали злыми угольками. Он обдал присутствующих
волной хорошо отрепетированной ярости и ринулся к директору.
- Алексей Кузьмич, я решительно протестую! - завопил он. Вошедший
сделал шаг, полы его старомодного пиджака взлетели, и он, вытянув вперед
руки и растопыря пальцы, согнулся в поясе, как будто собирался прыгнуть в
воду. Затем, словно получив невидимый мощный толчок, промчался в нелепом
галопе через всю комнату и растянулся на ковре. Создавалось впечатление, что
при ударе голова его расплющилась. Грубая брань невысокого мастерства
вырвалась изо рта упавшего.
- Знакомьтесь, - сказал Алексей Кузьмич. - Тимофей Трофимович Плещенко.
Все расхохотались. Второв впервые слышал, как от души смеется Алексей
Кузьмич. У него оказался пронзительный дискант. Это было неприлично,
неудобно, но никто не мог сдержаться. Смеялись все. Даже Михайлов издал
неопределенное "хехс"... Второв чувствовал, как вместе с этим смехом из души
его уходит страх, растерянность и ощущение беды.
Плещенко резво вскочил, стряхивая пылинки с брюк. Он повернул желчное,
со впавшими щеками лицо к директору и сказал вздрагивающим от злобы голосом:
- Это издевательство! Я буду жаловаться в партийный комитет! Безобразие
нужно пресечь! Все знают, что вы специально разложили здесь этот клятый