"Сюсаку Эндо. Молчание" - читать интересную книгу автора

меня, словно побитый пес. Но я не осуждал, а скорее скорбел. Да, Китидзиро
сказал правду - не всем дано родиться святыми и героями. В другое время им
не пришлось бы выбирать между мученичеством и предательством; они могли бы
прожить жизнь спокойно, как добрые христиане. Но эти крестьяне были обычными
смертными, и плотский страх оказывался сильнее.
- Теперь мне некуда пойти... Оттого я и блуждаю в этих горах...
Сострадание сжало мне сердце. Я велел ему опуститься на колени, и
Китидзиро послушно и робко опустился на землю.
- Сын мой, покайся - ради Итидзо и Мокити!
Да, люди делятся на сильных и слабых. На святых и обычных смертных.
Героев и трусов. В жестокие времена сильные умирают в море, сгорают на
кострах - за веру. Слабые же, такие, как этот Китидзиро, скитаются по горам.
А каков ты сам? - спросил я себя. Если бы, не долг и честь священника, быть
может, ты тоже попрал бы Священный образ?..
- Господи наш, распятый на кресте...
- Господи наш, распятый на кресте... - Китидзиро. повторял за мной
каждое слово, совсем как ребенок, повторяющий слова матери.
- Господи наш, увенчанный терновым венцом...
- Господи наш, увенчанный терновым венцом...
На белый камень снова взобралась ящерица. В это время сзади послышались
шаги многих ног. Из кустов появились люди, они быстро приближались.
- Падре, простите меня! - плачущим голосом закричал Китидзиро, не
поднимаясь с земли. - Я слабый. Я не могу стать таким сильным, как Итидзо и
Мокити!
Руки стражников схватили меня, приподняв с земли. Один из них с
презрением бросил перед самым носом все еще стоявшего на коленях Китидзиро
несколько серебряных монет.
Стражники молча подтолкнули меня вперед. Спотыкаясь, я зашагал по
каменистой дороге. Один раз я оглянулся - вдали виднелась физиономия
предавшего меня Китидзиро, похожая на мордочку перепутанной ящерки...

Глава 5

Солнце светило ярко, но деревня казалась удивительно мрачной. Когда его
вели по улице, одетые в лохмотья дети и взрослые стояли возле крытых
тростником хижин - для защиты от ураганных ветров на крышах лежали камни, -
и молча пялили на него по-звериному блестевшие глаза.
Может быть, они тоже христиане, подумал он и попытался изобразить на
лице улыбку, но никто не улыбнулся в ответ. Только какой-то совершенно голый
малыш, ковыляя на крошечных ножках, приблизился к процессии. В тот же миг
откуда-то выскочила растрепанная, простоволосая мать, схватила ребенка и,
прижав его к груди, кинулась прочь. Стараясь унять дрожь, Родригес напрягал
все душевные силы, чтобы думать о Том, кого в ту роковую ночь вели из
Гефсиманского сада во дворец первосвященника Каиафы.
За околицей у него закружилась голова от ослепительного солнечного
света. Ощутив дурноту, он невольно замедлил шаг, но шедший сзади стражник,
пробормотав что-то, подтолкнул его вперед. С трудом улыбнувшись, он попросил
позволения передохнуть, но стражник с суровым видом отрицательно покачал
головой. Над залитыми солнцем полями стоял запах навоза, в небе звонко и
весело распевали жаворонки. Какое-то незнакомое Родригесу дерево, растущее