"Сюсаку Эндо. Младшая сестра (Современная японская новелла)" - читать интересную книгу автора

назад внутренний голос говорил мне: "Не ищи путей полегче. Оставайся здесь,
пусть даже тебе и придется уплатить за это ценой одиночества". Но тогда я
заткнул уши и отрекся от мертвого лика Христа, хранящегося в Музее изящных
искусств средневековья, похоронив его образ на дне своей души. А взамен...
взамен получил вот это твидовое пальто.
Мы вышли из кафе. Над городом по-прежнему нависали дождевые тучи. Я
пригласил сестру в рыбный ресторанчик. И за едой, и когда мы возвращались по
усыпан-; ной опавшими листьями улице, мы избегали неприятной для нас обоих
темы.
- Каждую неделю, - рассказывала сестра, - господин Лебедев дает мне
новое задание. Последнее задание было такое. Прошло несколько лет, а женщина
никак не может забыть бросившего ее мужчину. И вот однажды она получает от
него письмо. Попробуйте, сказал учитель, выразить ее чувства при чтении
этого письма, не произнеся ни одного слова, без единого звука, одной
мимикой.
-. Ну и как ты это сделала?
- Движением пальцев и глаз, - оживленно ответила сестра. - Во всяком
случае, господин Лебедев расхвалил меня. По части мимических сцен японцы
вообще не знают себе равных.
Да, видно, этот Лебедев - птица невысокого полета, подумал я. Так учат
ремеслу, а не искусству. Если говорить о настоящем искусстве, то оно не
нуждается в подобного рода внешних, поверхностных выражениях чувств. Высокое
мастерство, которым отмечен хранящийся в музее под стеклом лик распятого
Христа, ничего общего не имеет ни с дилетантскими приемами господина
Лебедева, ни с потугами публики, которую я только что видел в кафе. Я это
слишком хорошо понимал, потому что и сам не способен был создать ничего
похожего на тот шедевр.
Когда сестра стала рассказывать о своих занятиях под руководством
господина Лебедева, голос ее преобразился. В нем уже не слышалось ни
раздражения, ни усталости. Она говорила живо, весело, с каким-то радостным
упоением. Впрочем, возможно, она лишь делала вид, что весела и счастлива. Я
тотчас вспомнил ее крохотную, темную и холодную комнатушку под чердаком. Не
исключено, что эта девочка хочет пустить пыль в глаза даже мне, своему
старшему брату.
Расставшись с сестрой и вернувшись в гостиницу, я сразу почувствовал
невероятную усталость. Я лег в постель, закурил и как-то незаметно стал
повторять про себя, словно навязчивый рефрен: "Лебедев, Лебедев, Лебедев". У
меня появилось желание до своего отъезда из Парижа хоть раз встретиться с
этим человеком. Есть ли у сестры актерский талант? Я уже давно пришел к
выводу, что в искусстве одним усердием и упорством ничего не добьешься. Мне
во что бы то ни стало надо повидаться с этим Лебедевым и попробовать
выяснить, что он думает об артистическом даровании сестры. Если он скажет,
что это не более как самомнение, мой долг - уговорить ее вернуться в Японию.
На следующий день я позвонил в дирекцию театра Мариньи, так как
вспомнил, что, по словам сестры, Лебедев играет в этом театре.
В трубке послышался высокий женский голос:
- Лебежев или Лебедев? Произнесите, пожалуйста, четче... А когда, вы
говорите, этот актер выступал у нас? - Хм... Фамилию Лебедева в театре
Мариньи, видимо, не так уж хорошо помнили. - Сейчас попробую выяснить.
Подождите, пожалуйста.