"Пер Улов Энквист. Пятая зима магнетизёра " - читать интересную книгу автора

члена. "Грехи придавливают меня", - говорил он.
Они неуверенно переглянулись, один осторожно, точно на пробу,
улыбнулся. Потом они снова сделались хмурыми и грубыми: похоже, им стало
стыдно, что они позабыли, зачем они здесь.
- Ты сильный человек, - сказали они. - Ты смог совратить девчонку,
чтобы она легла под тебя, а потом избил до полусмерти ее брата. Ты считаешь
себя сильным, но твоей силы не хватит, чтобы спастись.
Они надеялись, что он станет им возражать, но нет.
Они кормят его и расспрашивают. Но когда он жует и молчит, они и сами
замолкают, и все замыкается.
Огонь догорает. Подкрадывается темнота, и поскольку ему так и не
пришлось умыться, его косые выступающие скулы блестят, как два темных
птичьих крыла.
- А это была правда насчет дождя? - вдруг тихо спрашивает один из них.
И тут Мейснер понимает, что выживет. Пока это знает только он один -
другие знают, что он умрет.
Одно знание противостоит другому, и все уходят спать.
Сторожить остается тот, кто задал вопрос.
В деревне, где родился караульщик, его, называли Шляффе; он был
маленький, сухонький, и на лице у него всегда было такое выражение, будто он
по ошибке кого-то убил и теперь сокрушается об этом, надеясь в глубине души,
что труп никто не обнаружит и ему ничего не сделают; имя Шляффе звучало как
хрюканье, может, потому его так и назвали. Но в таком случае то был
совершенно беспомощный и безобидный поросенок, который и младенца за ногу не
хватит.
В году от Рождества Христова 1782-м он перебрался в ближайший город и
там женился. Детей у него, однако, не было. Соседи считали, что его
детородный орган слишком мал в сравнении с телом. "С полмизинца детей не
сделаешь", - говорили они, дружелюбно посмеиваясь.
Жена его тоже была не из тех, кто может превратить худого, улыбающегося
кривой улыбкой, неуверенного в себе мужичка в радостно смеющегося толстяка.
Она пристроила его на работу ткачом и на другой же день начала звать его
Ткач; наверно, чтобы ему не дали какого-нибудь другого прозвища и чтобы не
подпускать его к себе слишком близко.
Горожане подчинились ее решению. Его стали звать Ткачом, а когда
началась охота на Мейснера, его вскоре позвали, чтобы он привозил загонщикам
еду.
И вот тут-то, в промежутке между тем, как привезти еду и возвратиться
домой, он и попался в лапы истории. Его назначили караульщиком, решив, что
при малейшей попытке пленника сбежать Ткач из одного страха сразу поднимет
громкий шум.
Ему выпало караулить первому. Смена длилась пять часов - с одиннадцати
до четырех утра.

* * *

Разговор продолжался, вероятно, несколько часов. Теперь мы можем
реконструировать его только в общих чертах: слабость стражника, сила
связанного пленника, любопытство стражника, недовольство женой и жизнью,
которую, на его взгляд, он влачил слишком долго. Мы можем представить, как в