"Стив Эриксон. Явилось в полночь море (Магич. реализм) " - читать интересную книгу автора

Когда ей исполнилось восемнадцать, Энджи нашла работу в другой
эскорт-конторе, но получше, в Верхнем Истсайде. В первую же ночь одна из
девушек, молодая рыжеватая блондинка, сказала ей: я 3 октября 1980 года,
взрыв бомбы в парижской синагоге, убито четыре человека.
Гибкая рыжеволосая девица, с важным видом затянувшись сигаретой,
проговорила: я вся музыка, запрещенная в Иране 23 июля 1979 года. Взявшая
Энджи под свое крыло пышная брюнетка представилась как 17 апреля 1979 года,
казнь ста детей без какой-либо причины по приказу императора Банги. У
каждого посещавшего бюро джентльмена была своя привязанность - от адвоката,
любившего, чтобы им помыкала 3 сентября 1979 года (на рок-концерте в
Цинциннати насмерть задавлены одиннадцать подростков), до
импотента-управляющего нефтяной компанией, который заказывал сразу двоих,
чтобы только смотреть на них - прелестных близняшек 1979 года: 1 апреля (на
Стейтен-Айленд осквернены семьсот еврейских могил) и 2 апреля (у побережья
Малайзии утонула лодка со ста вьетнамскими беженцами). Была еще
стеснительная 3 августа 1979 года с волосами цвета воронова крыла (два с
половиной миллиона крестьян умерли от голода в Камбодже), легкомысленная
платиновая блондинка 20 сентября 1980 года (двадцать женщин умерли от
инфекционно-токсического шока, вызванного гигиеническими тампонами) и 29
марта 1979 года (авария на ядерном реакторе в Пенсильвании), печальный и
добрый ветеран бюро, которая предлагала утешение печальным усталым
мужчинам, сладко мурлыкая им в ухо. А самой красивой, исключительной
женщиной-призом, которую все мужчины желали, но мало кто мог себе
позволить, была изысканная и элегантная 8 декабря 1980 года - убийство
сумасшедшим поклонником одного из величайших музыкантов XX века.
Место Энджи в Апокалиптическом Календаре пришлось на 3 октября 1981
года - через три года после ее первого появления в Нью-Йорке. К этому
моменту она уже не тратила времени на оплакивание девочки, которой была
когда-то, или же утраченной невинности. Она вполне по-взрослому, не по
годам, относилась ко всему, кроме плюшевых мишек, и могла похвастать столь
же не по годам развитым нравственным чувством, отказываясь считать себя как
злодейкой, так и жертвой. Единственный явный урон, нанесенный кому-либо ее
действиями, кроме как в ее снах, проявлялся в миллионах взорвавшихся
нервных окончаний у тысячи безымянных мужчин, подавляющее большинство
которых только смотрели на нее, как пыталась она ободрить себя, и лишь
немногие до нее дотрагивались. И если какой-то голос в ней замирал, видя,
кем она стала, Энджи не разговаривала с этим голосом, но считала своим
долгом знать, где тот все время находится, и держаться от него подальше;
она не позволяла этому голосу судить ее. За три ночи в неделю Энджи неплохо
зарабатывала в бюро и уже предвидела время, когда сможет окончательно
отказаться от всего этого, хотя к данному моменту уже догадывалась, что
судьба, скорей всего, не уготовила ей места пианистки в Карнеги-Холле.
Когда фурор, поднявшийся среди порнорежиссеров из-за ее
несовершеннолетней кинокарьеры, начал угасать, Энджи решила, что, снявшись
еще в одном-двух фильмах, могла бы заработать достаточно денег, чтобы
освободиться насовсем. Текущий тариф был двести долларов за сцену, иногда
больше; снимаясь в двух сценах утром и в двух после обеда, она могла бы
загрести восемьсот долларов в день - почти две с половиной тысячи за три
дня работы. С другой стороны, как поведала ей однажды ночью за пивом Максси