"Илья Эренбург. День второй" - читать интересную книгу автора

которые думают иначе, нежели они. Чадров считает, что я - беспартийный
потому, что это мне выгодно. Он не упрекнул меня за это. Он даже улыбнулся.
Так, наверное, улыбались священники грешникам. Они принимают грех. Зато они
никак не могут принять ереси. До Чего утомительна история человечества! В
каком-то романе имеется герой, который не может объясниться в любви, потому
что до него те же слова произносили миллионы. Причем каждый из миллионов
думал, что эти слова произносятся им впервые. Этот герой, конечно,
сумасшедший. Нормальных людей повторность не пугает. Отец говорил: "Тот же
блин, да подмазан". Впрочем, к чему хитрить? Есть две правды. Одна -
временная. Она у них. Другая - вечная, и другой нет ни у кого. Она не во
времени и не в пространстве. О ее существовании можно только догадываться
по совокупности отрицаний. Что касается меня, то у меня ничего нет, кроме
пошлых сравнений и кукиша в кармане".
Он в ярости отшвырнул тетрадку. Но час спустя он перечел написанное.
Он перечел и удивился: никогда раньше он не думал о других людях, как о
чем-то цельном и отличном. Теперь он написал: "они" - "они принимают
грехи", "у них правда". Значит, он - это он, а против него люди. Володе
стало страшно. Как в детстве, он натянул на голову одеяло и вобрал в себя
ноги: он боялся жизни.
Его мечта исполнилась раньше, нежели он предполагал. Он был принят в
Томский университет. От Тайги он ехал с другими вузовцами. Там он впервые
увидал Петьку Рожкова. Рожков несколько лет тому назад пас в деревне
баранов. Быстро прошел он путь от букваря к вузу, и жизнь казалась ему
быстрой: она неслась, как курьерский. Володе жизнь казалась нерасторопной и
глупой. Зачем-то он работал на заводе. Зачем-то поезд без конца стоит на
несчастных полустанках. Зачем-то он будет завтра ходить на лекции и хлебать
щи. Он вез дневник и глубокую скуку. Петька Рожков весело спросил: "Где
вылезать? На Томске первом или втором?" Володя виновато улыбнулся: "Вот уж,
право, не знаю..."

7

В стране было много неизведанных богатств: руды, меди, угля, золота,
марганца, нефти и платины. Много древнего невежества таилось в ее глубинах.
Кузнецкий завод люди строили в сердце Азии. Земля промерзла на три
метра. Ломы ее не брали, строители шли с клиньями. Часовая стрелка
двигалась слишком быстро. На заснеженных полустанках цепенели обессиленные
паровозы. Вокруг были болота и тайга. Людям приходилось бороться с
природой.
Людям приходилось также бороться с людьми. Это была зкестокая борьба.
Человек оставался человеком: он зажигался на час или на два, но он не хотел
гореть тем высоким и ровным пламенем, которым горят доменные печи.
В метельные ночи, казалось, можно было слышать, как стонет страна.
Новый мир требовал мук и крови. Так строили Магнитогорск и Караганду,
Коунрад и Анжерку, Бобрики и Хибиногорск. Так строили и Кузнецк. Среди
строителей были герои. Среди строителей были полудикие кочевники и
суеверные бабы. Среди строителей были воры и рвачи. Но больше всего среди
строителей было обыкновенных людей. Они были способны на стойкость и
мужество. Но они еще дорожили своей жизнью, теплой и кудластой, как овчина.
Их отцы знали только тупой подъяремный труд и то горькое вино, в