"Илья Эренбург. День второй" - читать интересную книгу автора

поезжай. А мне надо картошку копать". Хмаров ответил: "Ты сломал, ты и
вытаскивай. А мне недосуг". Хмаров пошел в избу и лег спать. Клюев не
поехал за телегой. Он и не пошел копать картошку. Он сидел возле избы на
лавочке и скучал. Он глядел, как кобели бегают за сукой, и кидал в собак
камнями.
На деррике работал некто Добромыслов. Он приехал из Ленинграда. Ему
дали двух комсомольцев, Медведева и Федорова, чтобы он научил их работать
на деррике. Добромыслов купил в старом Кузнецке водку. Он сказал
комсомольцам, что работа потерпит, а человеку надо и порадоваться.
Комсомольцы вначале отнекивались, но Добромыслов умел спаивать. Комсомольцы
напились вдрызг и пробастовали три дня. Это было в самое горячее время.
В бараках по вечерам степенные землекопы вели задушевные беседы. Они
говорили о том, что Матюшин здорово надул всех: "Получил спецовку и смотал
удочки". Они говорили также о рыжем Иванове, который стащил четыре одеяла.
Они говорили об этом эпически, как о подвигах богатырей. Потом они пели
воровские песни: "Шел с дамой шикарный пижон..." Это были не воры, но
обыкновенные крестьяне из Славгородского района.
В доменном цеху собирали кожухи. Строители установили мачту. Они ее
закрепили. Ночью злоумышленники разобрали мачту. Мачта упала и придавила
двух строителей.
В коксовом цеху строители домкратом вытаскивали сваи. Тогда они
увидали, что в машину насыпан песок. Они потеряли рабочий день. Ночью они
тревожно думали - кто среди них враг?
Строитель Петров, приехавший недавно из колхоза, попробовал повернуть
рычаг. Рычаг не поддавался. Петрова взяла злость. Он решил переупрямить
машину. В деревне, серчая, он хлестал мерина. Он налег на рычаг, и рычаг
поддался. Но машина была испорчена. В цеху работал спецпереселенец
Воронков. Подозрение пало на него. Воронков сначала божился, что он ни в
чем неповинен. Потом он примолк. Петров злобно глядел на Воронкова: Петров
твердо верил, что машину испортил Воронков. Он сказал ему: "гадина", и он
вытер рукавом мокрый лоб.

Секретарь ячейки Лукьянов праздновал свадьбу: он женился в шестой раз.
Он буянил в бараке и бил посуду. Зайцев строго спросил его: "Как ты, член
партии, столь безнадежно разложился?" Лукьянов ничего не ответил, он лег на
койку и захрапел. Его исключили из партии. Зайцев предложил выбрать в
секретари товарища Горохова: "Хоть он малограмотен и знания получил по
тощему пайку, но он умеет работать". Лукьянов тем временем шумел в землянке
Сидорчука: "Вот возьму и застрелюсь! Тогда-то они увидят, что Ваня Лукьянов
был честный боец".

В бараке № 29 был объявлен культпоход: барак решили вычистить,
выбелить и подвергнуть дезинфекции. Работница Шакирова села на койку и
закричала: "Только через мой труп перейдете!.."

Клепальщик Паршин подбил ребят: они не вышли на работу. Они кричали:
"Даешь спецуру!" Партизан Егоров сказал: "Товарищ Паршин, стране нужна
сталь! Неужели мы истекали кровью на всех фронтах, чтобы теперь бузить
из-за какой-то спецовки?" Паршин не смутился. Он помолчал, а потом, не
глядя на Егорова, он крикнул осипшим голосом: "Даешь спецуру!" Три дня