"Олег Ермаков. Знак Зверя " - читать интересную книгу автора

закрылся. Человек вытирает слезы, смотрит по сторонам. Он видит следующее:
четвертые, обувшись, покидают свои отсеки и движутся к выходу, третьи
всовывают ноги в штанины, вторые сидят еще в трусах, тупо глядя в пол и
почесываясь, ну а первые наконец зашевелились, завздыхали под одеялами. И
тогда он ощеривается и злобно кричит, выпучивая глаза. Он не спал всю ночь;
в палатке нет ни одного, кто бы спал всю ночь, - сменяя друг друга, все
бодрствовали по два часа, охраняя себя и город, - но человек с красной
повязкой бодрствовал целую ночь. И теперь ему хочется спать; и это дозволено
будет, он ляжет и проспит до обеда, но лишь после того, как состоится
утреннее построение, а это произойдет после кросса, физзарядки, уборки в
палатке и на территории, умывания, завтрака и наведения порядка в
столовой... В его неотдохнувшем мозгу зреет убеждение, что чем быстрее будут
днигаться люди, тем скоротечнее будет время, а первые и вторые тормозят
время, и нужно их подстегнуть, - и человек с красной повязкой кричит еще
раз: "Батарея!.. Подъем!" - и вдруг резко подается вперед и выбрасывает
ногу - быстро идущий по проходу к двери один из четвертых, спиной
почувствовав надвигающуюся опасность, кидается к выходу, но поздно, - нога в
нагуталиненном иссиня-черном кирзовом сапоге сорок четвертого размера
настигает его с тупым мягко-твердым стуком - движение четвертого ускоряется,
выставленные перед искаженным от боли лицом руки глухо ударяются в дверь, и
он вырывается из палаточного сумрака и исчезает в ослепительном свете нового
дня.
Солнце светит на батарею оттуда же, откуда ночью светила луна. Но при
луне батарея выглядела иначе. При луне огромная палатка была похожа на
цирковой шатер или жилище племени, прикочевавшего из палестинской древности.
А сейчас это обычная палатка из прорезиненного брезента, выпущенная одним из
предприятий оборонной промышленности, и в ней устроена казарма, дом для
солдат. Справа от него находится небольшой, обнесенный колючей проволокой
сарайчик. Слева крупное сооружение из досок и брезента. Здесь еще несколько
строений, казавшихся ночью привлекательно-странными, а теперь, под солнцем,
обернувшихся неказистыми сараями и сарайчиками из досок, брезента и глины.
Все сараи и сарайчики стоят кучно, огороженные с трех сторон
полутораметровой мраморной стеной, - батарея распахнута городу и защищена от
плоских плешивых пылящих земель. Ночью, при луне, мраморная ограда была
белоснежна. А бассейн был наполнен зеленым светом. И вот все поблекло. Все
посерело и стало незначительным, но солнце, поднимающееся над мертвой
равниной, еще яркое, чистое и радостное. Не верится, что именно оно
умертвило равнину и что к полудню от его лучей все поблекнет еще больше и
сморщится. Днем появятся новые трещинки, новую пыль принесут полуденные
ветры, и будет иным, мутным, старым, незрячим оно, молодое солнце, слепящее
заспанных людей.
Солдаты, выходя из казармы, щурятся, трут глаза кулаками, идут через
двор мимо всех сарайчиков и сараев в крайний сарай. Он тесен, и многие
обходят его - мочатся, глядя на город, на его дома и высокие черные трубы и
красный флаг.
Возвращаются во двор.
Ждут.
И дверь глиняного домика с плоской крышей и одним окном отворяется, на
пороге появляется человек в красных трусах с белыми лампасами, в белой
футболке и белых кроссовках, он пересекает двор, выходит за мраморную