"Олег Ермаков. Знак Зверя " - читать интересную книгу автора

старательно.
Лопату выворачивает из горящих рук, мозоли вздуваются и опадают, глаза
разъедает соль.
А другие подносят мрамор. Идут от белой кучи, прижав валуны к животам,
приближаются к помостам, вытягивают руки и кладут валуны к ногам каменщиков.
Иные куски мрамора можно оторвать от земли лишь вдвоем, и тогда в ход идут
увесистые артиллерийские кувалды.
Каменщики работают на помостах. У них мастерки и молотки. Молотками они
сбивают шишки на камнях, если они мешают камню ладно лечь в кладке, а
мастерками черпают тесто из ведер.
На помостах первые и вторые, внизу третьи и четвертые. Первые и вторые
постукивают молотками, с хлюпом бросают раствор на камни, покрикивают на
третьих и четвертых. Третьи и четвертые таскают камни, раскалывают валуны,
месят землистое тесто, ставят полные ведра на помосты к ногам каменщиков -
ставят на помосты полные ведра, забирают пустые и возвращаются к яме,
накладывают совковыми лопатами тесто, относят чугунные ведра к стенам,
ставят к ногам каменщиков, забирают порожние, возвращаются, а яма пуста, -
воды, песку, глины, цемента, руки сжимают липкие черенки лопат, глаза
наливаются кровью, жидкая соль щиплет глаза.
Первые и вторые закуривают, усевшись на стены и на помосты. В желтом
мареве струятся сизые дымки. Третьи и четвертые таскают камни, раскалывают
валуны, раскачивают, вращают в земляной чаше чугунный студень.
А золотой студень в небе медленно плывет, сжигая тени на земле,
напитывая одежду и плоть огнем, и нежные шкуры обильно сочатся.
Каменщики отщелкивают окурки, встают, берутся за мастерки и молотки,
начинают хлюпать раствором, постукивать и покрикивать на нижних, которые все
носят мраморные куски, разбивают большие валуны, вычерпывают из земляной
чаши раствор, замешивают новый. Ворочают лопатами песок, глину и цемент.
Ворочают, таскают, обливаясь потом, багровея, - и вдруг сквозь красный шум в
ушах к ним проникает слово сверху, и они останавливаются и всё бросают, и
садятся на землю и на камни.
Перекур.
Теперь все отдыхают, и верхние, и нижние. Верхние вяло
переговариваются, нижние молчат.
А желтая медуза ползет, ползет и добирается до центра мира, замирает.
Она висит в бледном небе, истекая зноем, и серая земля под ней начинает
лопаться - земля лопается, и с тихим шелестом разверзаются и змеятся
трещинки, былинки скрючиваются и осыпаются прахом; закопченные трубы города
изгибаются, как пластилиновые, и все дома дрожат и покачиваются; и
непоколебимая мощная Мраморная, единственная гора, гениально высящаяся на
гигантской унылой плоскости, - и она дрогнула и заволновалась.
Неподвижные тела подсыхают, соленая пленка стягивает кожу - сейчас
станет рваться и покрываться красными трещинами, - но один из верхних,
докурив, бросает вниз: кончай перекур! - и нижние медленно встают, разгибая
тяжелые ноги и спины, подбирают свои кувалды, лопаты и ведра, - и из пор
вылупляются росинки, - погружают лопаты в раствор, наклоняются, поднимают
мраморные куски, и росинки наливаются, пучатся, соединяются, - и тела снова
влажны и эластичны.
Каменщики постукивают молотками, покрикивают на нижних.
Солнце стоит высоко. Воздух недвижен, горяч и удушливо душист. Воздух