"Анни Эрно. Стыд [love]" - читать интересную книгу автора

подготовка. Все убеждены, что нельзя ездить туда, где никого не знаешь, и
от души восхищаются людьми, которые разъезжают, куда им вздумается.
В понятие "у нас" включают и два соседних города, которые уже никого
не страшат - это Гавр и Руан, их часто поминают в любой семье. Многие
рабочие каждый день ездят туда на работу, пользуясь "автомотрисой". В
Руане, который от нас поближе, да и покрупнее, чем Гавр, есть все: большие
магазины, специалисты по всем заболеваниям, несколько кинотеатров, крытый
бассейн, где можно учиться плавать, ярмарка Сен-Ромен, что длится весь
ноябрь, трамваи, чайные салоны и больницы, куда везут людей на сложные
операции, курсы дезинтоксикации и электрошока. Если, конечно, в Руане не
работают на стройке, никто не поедет туда "в чем придется". Мать возит
меня в Руан раз в год, чтобы показать окулисту и приобрести новые очки.
Пользуясь случаем, она покупает косметику и прочие вещи, которые "не
найдешь в И.". Конечно, в этом городе мы не "у себя", потому что никого
здесь не знаем. В городе люди одеваются лучше и говорят более правильно,
чем у нас. В Руане мы ощущаем свою "отсталость" - в общем развитии,
интеллекте, раскованности, умении общаться. Руан для меня - это символ
будущего, как романы с продолжением и журналы мод.
В 52-м я не мыслю себя вне И. За пределами его улиц, магазинов и
соседей, которые знают меня "Анни". Или малышку Д. Другого мира я не знаю.
Все мои помыслы и желания связаны только с И. - его школами, церковью,
торговцами модных товаров и праздниками. Этот городок, насчитывающий семь
тысяч жителей и расположенный между Гавром и Руаном - единственное место
на земле, где чуть ли не о каждом обитателе мы можем сказать, где он или
она живет, сколько произвел на свет детей, где работает, и где каждый
наизусть знает расписание церковных служб и сеансов в кинотеатре Леруа,
лучшую кондитерскую и наименее вороватого мясника. Здесь родились мои отец
и мать, а еще раньше в соседних деревнях появились на свет их родители и
родители их родителей, и нет на земле другого места, о котором - во
времени и пространстве - мы знали бы больше, чем об этом городке. Я знаю,
кто жил пятьдесят лет назад в соседнем от нас доме, где моя мать покупала
хлеб еще девочкой, возвращаясь домой из коммунальной школы. На улицах я
встречаю мужчин и женщин, с которыми чуть не обвенчались мои родители до
того, как познакомились друг с другом. "Чужаками" у нас называют людей, о
которых ничего не известно: мы не знаем их прошлого, а они не знают
нашего. Бретонцы, марсельцы, испанцы, любой человек, говорящий не
"по-нашему" - все они для нас в той или иной степени "иностранцы".
(Нет смысла называть этот город, как я делала это в других своих
книгах, потому что здесь он фигурирует не как обозначенный на карте
географический пункт, который проезжаешь по дороге из Руана в Гавр на
поезде или машине по пятнадцатой автостраде. Пусть остается безымянным
местом моего рождения, где по возвращении я тотчас впадаю в уныние и
тоску, которые вытесняют все мысли и воспоминания.).
Топография И, в 52-м.
Центр, пострадавший от пожара при наступлении немцев в 40-м, а затем
во время бомбежек, как и вся Нормандия, - отстраивается. Все здесь
уживается рядом: стройки, пустыри, новые трехэтажные дома из бетона, где
первые этажи занимают модные магазины, а рядом - бараки-времянки и
старинные здания, которые пощадила война: мэрия, кинотеатр Леруа, почта,
павильоны рынка. Церковь сгорела, и под нее отвели клуб, сохранившийся на