"Виктор Ерофеев. Розанов против Гоголя" - читать интересную книгу автора

ключ к разгадке которой едва ли можно вообще подобрать. Споря с Розановым,
мы убеждаемся в истинной глубине Гоголя.
И наконец, в-третьих, в своей острейшей полемике с Гоголем Розанов,
высоко ценя силу гоголевского слова, стремился найти и з ъ я н ы
художественного метода Гоголя, по-своему и очень определенно решал вопрос о
гоголевском реализме. Этот чисто литературно-теоретический аспект проблемы
имеет непосредственное отношение и к сегодняшним спорам.
Прежде чем непосредственно перейти к теме статьи, необходимо сказать
несколько слов о манере розановского письма и мышления².
Розановское письмо - это зона высокой провокационной активности, и вход в
нее должен быть сопровожден мерами известной интеллектуальной
предосторожности. Розанов, особенно поздний Розанов, автор "Уединенного" и
последующих книг - "коробов мыслей", предоставляет читателю широкие
возможности остаться в дураках. Традиционный союз между писателем и
читателем строится, казалось бы, на незыблемых принципах взаимного доверия.
Писатель доверяется читателю, обнажая перед его умозрением мир своих образов
и идей. Но и читатель со своей стороны также испытывает потребность в
писательской ласке. Вступая в незнакомый, зыбкий мир художественного
произведения, читатель нуждается в верном проводнике.
А Розанов для читателя все равно что Иван Сусанин для польского
отряда. Только, в отличие от Сусанина, он не прикидывается поначалу
угодливым и простодушным дядькой. Он расплевывается с читателем на первой же
странице книги:
"Ну, читатель, не церемонюсь я с тобой, - можешь и ты не
церемониться со мной:
- К черту...
- К черту!" ("Уединенное").
Читатель не верит. Он произносит свое "к черту!" непринужденно, со
смешком, он убежден, что это - шутка. Ведь ему, читателю, уже давным-давно
надоели слишком податливые авторы. Он даже жаждет остроты и борьбы. Он готов
к потасовке.
Розанов, однако, вовсе не собирается затевать той игры, на которую
соглашается образованный читатель. Нелюбовь Розанова к читателю имеет скорее
не литературную, а идейную подоплеку. Для него российский
читатель-современник как собирательное лицо представляет собою продукт того
литературного воспитания и того устоявшегося либерального общественного
мнения, которые ему глубоко антипатичны. Ему нужен не доверчивый я
благодарный, а именно не на шутку разъярившийся читатель и критик, который,
утратив самообладание, в ярости сморозит явную глупость и выкажет себя
дураком. Только тогда Розанов проявит к нему некоторое милосердие и, подойдя
с приветом, дружески посоветует не выбрасывать его книгу в мусорную корзину:
"Выгоднее, не разрезая и ознакомившись, лишь отогнув листы, продать со
скидкой 50% букинисту".
Тонкий и удачливый провокатор, Розанов высмеивает читательское
представление о писателях (представление, которое сообща создали читатели и
писатели), вызывая, что называется, огонь на себя. Читатель верит в
исключительные качества писателя? В его благородство, высоконравственность,
гуманизм? Розанов в своих книгах не устает выставлять с е б я некрасивым,
неискренним, мелочным, дрянным, порочным, эгоистичным, ленивым, неуклюжим...
Но если читатель вообразит себе, что перед ним а в т о п о р т р е т