"Виктор Ерофеев. Роскошь" - читать интересную книгу автора

вторую я совершил в беседе с флористом. На Рождество в George V - миллионы
белых цветов. Директор недаром сказал (я забыл это отметить), что у них
"благоуханная роскошь". Букеты аранжирует известный на весь мир Джеф Литем,
родом из захолустного штата Юта: безупречная "голубая" внешность, серьга в
ухе. До того, как стать флористом, он был моделью. Джеф отказался
фотографироваться: сказал, что простужен, но потом забыл, что простужен, и
сфотографировался. Каждую неделю грузовик из Голландии везет ему цветы. Джеф
работает с цветами смело. Некоторые букеты он погружает в огромные вазы
вверх ногами: из прозрачных ваз торчат корешки, а сами цветы плавают под
водой. Но торговой маркой Джефа можно назвать выпрыгивающие из ваз букеты:
они на пределе выпадения на пол. Выпрыгивающие цветы обладают энергией
чистой радости. Они похожи на вокзальные объятья, когда люди бросаются друг
другу на шею и - застывают на фотографии, снятой далеким от семейных эмоций
чьим-нибудь двоюродным братом. Джеф и есть дальний родственник всех
гостиничных встреч. Он доказал, что роскошный интерьер не имеет права быть
этикетным. Этикетных букетов хватает во всех гостиницах мира, кроме
ночлежек. Эти букеты заявляют вам, что гостиница не скупится. Но заявление
вызывает у вас сомнение своей навязчивостью. Растормошив цветочную
знаменитость нехитрыми домыслами о его творчестве, я получил в качестве
награды вопрос о русских цветах.
- Вы когда-нибудь нюхали кокаин? - спросил я флориста, работавшего до
Парижа в шикарных отелях Беверли Хиллс и Лас Вегаса.
Флорист уставился на меня, превратившись в американца из штата Юта. Он
не сказал ни да, ни нет, чего с ним, видимо, не случалось последние десять
лет.
- Розовые поля иван-чая на русском Севере похожи на кокаиновые
видения, - дружески сообщил я.
Джеф просиял от радости узнавания. Тогда я спросил:
- Вам не страшно работать с трупами?
- Трупами?
- Срезанные цветы - это трупы.
- Почему трупы?
- Они мертвые и гниют. Их надо менять каждый день. Это все равно что
выставлять в холле мертвецов в белом гриме.
- Цветы - не мертвые, - растерянно сказал Джеф, теряя остатки
благоприобретенной светскости.
- Это - только мнение, - спокойно возразил я.
Я понял, что Джеф никогда не задумывался ни в качестве голубой модели,
ни в качестве флориста над проклятыми вопросами срезанных цветов как знака
"роскошной смерти", вопросами, которыми кишит русский писатель. Когда
флорист ушел, неуверенно помахав мне ручкой, писатель остался в баре, думая,
что флорист был недостоин казни. Если он будет думать о цветочных трупах,
это не пойдет на пользу его выпрыгивающим букетам, а если не будет об этом
думать, это не пойдет на пользу ему самому. Однако идея пользы в этом случае
показалась мне недостаточно верной. Вечером я пожаловался директору на
самого себя:
- Если вегетарианец говорит мне, что я ем за обедом трупы животных, я
скорее считаю это бестактностью, нежели откровением. Мир устроен таким
образом, что его несовершенство кажется очевидным, однако между видимостью и
реальностью всегда встает стена закономерности.