"Сергей Есенин. Я, Еcенин Сeргей... (Сборник)" - читать интересную книгу автора

развлекательное - галопом по Европам с заездом в Северную Америку - турне
душевного здоровья Сергею Александровичу не прибавило. Вообще-то настоящего
крепкого, железного душевного здоровья у Есенина не было даже смолоду. В
юности отец даже собирался везти сына к психиатру, но его успокоили:
пройдет, мол, с годами. Увы, не прошло: в житейскую "стынь" врожденная,
видимо, неуравновешенность начинала прогрессировать... Однако не только
этими достаточно распространенными особенностями психики Есенина объясняется
его душевный кризис 20-го года...
Той весной Сергей Есенин на пару с Анатолием Мариенгофом после
невероятно голодной и холодной зимы решили проветриться-прокатиться по
издательской якобы надобности в Харьков, благо у земляка "милого Толи",
вышедшего в крупные чиновники, имелся собственный спецвагон. Ехали, правда,
хоть и со всеми удобствами, но малой скоростью, и Есенин впервые в жизни
увидел не на расстоянии, а вблизи, почти лицом к лицу мужицкий бунт:

И в ответ партийной команде
За налоги на крестьянский труд
По стране свищет банда на банде,
Волю власти считая за кнут.
И кого упрекнуть нам можно?
Кто сумеет закрыть окно,
Чтоб не видеть, как свора острожная
И крестьянство так любят Махно?

И это не единственный сюрприз, преподнесенный певцу и глашатаю мужицкой
правды страшной новью 1920 года... Пророческий образ, обращенный к
повелителям новой жизни

Веслами отрубленных рук
Вы гребетесь в страну грядущего,

- возник в поэме "Кобыльи корабли" еще до поездки в Харьков. В Харькове
отрубленные руки Есенин увидел воочию. Отловленных в степях Украины
мятежников привозили в пыточные камеры здешней "лубянки", стоявшей на краю
глубокого оврага, изувеченные пытками трупы сбрасывали в этот страшный овраг
прямо из окон. Все выше сказанное изображено в поэме Велемира Хлебникова
"Председатель чеки" (написана после возвращения имажинистов в Москву, но о
событиях, предшествующих их приезду). Напоминаю: Есенин прибыл в Харьков
весной, когда зловещий овраг стал оттаивать...А в августе того же года
Сергей Александрович отослал молоденькой дочери приютившего имажинистов
харьковчанина такое письмо:
"Мне очень грустно сейчас, что история переживает тяжелую эпоху
умерщвления личности как живого, ведь идет совершенно не тот социализм, о
котором я думал... Тесно в нем живому, тесно строящему мост в мир невидимый,
ибо рубят и взрывают эти мосты из-под ног грядущих поколений... всегда ведь
бывает жаль, если выстроен дом, а в нем не живут, челнок выдолблен, а в нем
не плавают..."
Вернувшись из Харькова, Сергей Александрович, не мешкая, не дожидаясь
июньской теплыни, кинулся в родную деревню. Картина, которую он там застал,
была удручающей. Торговля прекратилась. Нет ни спичек, ни керосина, ни