"Сильвия Эштон-Уорнер. Времена года " - читать интересную книгу автора

я надеюсь на прощение, я даже готова принять прощение. Но нет прощения
грубым промахам в моем искусстве! В моем непризнанном искусстве! Я не хочу,
чтобы мне прощали неуклюжесть. Никогда не прощай мне этого греха, бог! Помни
о нем до моей старости и преследуй меня воспоминаниями о туфле. Помни о
пальце, о ребенке и о слезах, этого хватит, чтобы меня покарать.
Я настолько не уверена в себе, что старательно ставлю одну ногу перед
другой и, покачиваясь, прокладываю себе путь к новому пианино, не спуская
глаз с комочков доверчивой человеческой плоти. Я не сумела утешить
Маленького Братика, но Шуберт сумеет. Я усаживаю Маленького Братика к себе
на колени и, склонившись над ним, кладу руки на клавиатуру.
Мы вместе играем "Экспромт", потому что нам обоим хочется забыть о
модной туфле, и к тому времени, когда слезы высыхают на его лице, они
высыхают и в моем сердце.

- Мисс Воронтофоф, - говорит Мохи, - у тебя некрасивые руки.
- Потому что я старая.
- Ты не будь старая!
- Почему? А если мне нравится, что я старая.
- Бабушка Нэнни старая, а все равно красивая.
- А я нет, я не хочу быть красивой.
- Ты будешь новая.
- Почему?
- Потому что ты хорошая.

Когда занимаешься с детьми, "вчера" не смеет высунуть нос. Надо только
прийти к ним. Какой же смысл каждое утро изводить полстаканчика бренди во
имя разлуки с прошлым, если разлука все равно неизбежна, в ту минуту, когда
меня окружают малыши? Неужели эти полстаканчика так необходимы? В конце
концов, стоит пересечь пастбище, пройти под деревьями - и я спасена. Почему
же так трудно сделать первый шаг? Не потому ли, что на самом деле я дорожу
воспоминаниями не меньше, чем они дорожат мной? Не потому ли, что мы с
Юджином до сих пор настолько поглощены друг другом, что над нами не властно
ни время, ни океаны? Как все запуталось! Пьяной учительнице никогда не
выбраться из этого лабиринта. Я знаю только одно: школьный звонок каждое
утро подталкивает меня к бездонному хрустальному стаканчику.
Правда, благодаря бренди я довольно хорошо справляюсь со своими
обязанностями. Бренди обжигает желудок и кровеносные сосуды, и я перестаю
чувствовать Вину. Мой разум обретает защитную оболочку, и пятьдесят
маорийских малышей становятся для меня не только возбудителями
инспекторского гнева, но и людьми, и, если инспектора привлекают мое
внимание к худшему, что есть в малышах, бренди помогает мне видеть в них
лишь хорошее. Никогда я не понимаю их лучше и никогда не работаю так
вдохновенно. Когда когти Вины перестают терзать мое горло, мы все испытываем
радость освобождения и обычный день сверкает как праздник. Я все яснее и
яснее понимаю, что такое защитная оболочка. Новые возможности. Душа
вырывается из заточения и безбоязненно отправляется в любое странствие. У
нее есть надежные защитники, ее не дадут в обиду. Тем охотнее она отдает
себя на заклание искусству. В сущности, единственное, что меня действительно
огорчает, - это непростительная неуклюжесть и урон, который терпят мое
непризнанное искусство и мои чулки, когда я не проявляю достаточной