"Сергей Есин. Марбург " - читать интересную книгу автора

смертельной болезни еще не хватает какой-нибудь собачьей инфекции. Но я
терплю, я всё терплю, иначе у меня подни-мается гнев на эту скучную и
размеренную жизнь, мне захочется пос-лать всё к черту, заорать, хлопнуть
дверью, разве у меня нет права на нормальную здоровую жизнь, но я терплю -
сколько Саломее осталось?
Иногда я конечно думаю, что я, который держит всё в себе, могу умереть
раньше и оставить Саломею со всеми её недугами и смертельными болезнями
хоронить меня, самой заботиться о даче, собаке, машине и квартире -
заботиться о себе, и сколько мне самому-то осталось. Но я уже привык, что
справляюсь со всем, смогу переломить все обстоятельства, я вообще последнее
время живу не задумываясь над тем, кто раньше, я просто живу, полага-ясь на
Бога, на Его волю и готов принять из Его руки любую кару. Но кара уже есть,
суд вершится - у нас с Саломеей нет детей.
Мы с Розой обходим по периметру наш квартал. Семь часов, все дворники
уже на своих местах. У нас с Саломеей и Розой отличный сталинский дом,
построенный так давно, что когда в него въезжали, мои, уже давно ушедшие от
нас родители, этот дом сто-ял крайним на московской окраине. Я еще помню,
как с двумя пересадками, сначала на трескучем автобусе, потом без пересадки
от Киевского вокзала мы с продуктами - никаких магазинов в округе, конечно,
не было, мы ездили на метро - это была последняя станция на линии, а сейчас
это почти центр города, один из самых лучших и престиж-ных районов. Раньше в
нашем доме, при его заселении, в отдельных, иногда и коммунальных квартирах
жила разная мелкослуживая шушера, выселенная по реконструкции из центра:
педагоги, уборщицы, типографские рабочие, третьесортные актеры, инженеры,
ничем не заре-комендовавшие себя журналисты; но со временем все эти квартиры
расселили, семьям, которые разрастались, дали отдельные квартиры на новых
окраинах, а дом постепенно заселила та часть населения, не скажу народа,
которая в обществе называется номенклатурой. По утрам в советское время у
каждого подъезда выстраивалась кавалькада черных и блестящих, как воронье,
номенклатурных "Волг". Советские времена, конечно, минули, часть прежних
жильцов, оборотистых и предприимчивых, переехала конечно в новые загородные,
похожие друг на друга своей незатейливой красного кирпича архитектурой,
коттеджи, но дом и не опустел и не был покинут своими новопородистыми
жильцами, он по-прежнему престижный и хороший, а после обвала евроремонтов,
с перепланировкой и заменой всего оборудования, от двер-ных звонков и
чугунных ванн, до пришедших к ним на смену ванн гидро-массажных, престижных
и дорогих машин у подъездов стало даже больше, чем раньше "Волг". Не только
дымок свежего богатства завился над крышами дома, но услышал я и свежий и
нахрапистый посвист новой административной элиты. А где элита, там самым
волшебным об-разом жизнь начинает отличаться от жизни обычной. В нашем доме
ни-когда не случалось такого, чтобы не вывозился мусор, чтобы не при-ходил
по вызову электромонтер или слесарь, чтобы не мелись лестничные клетки и
чтобы раз в неделю не мылся весь подъезд. Всегда в нашем доме были и
исключительные трудолюбивые дворники. К девяти часам утра, когда к подъездам
подходили караваны ауди представительского класса, иногда и с мигалками и,
как правило, сопровождающие их вседорожники с сытой и вежливой охраной, двор
в любое время года был уже чист от снега ли, от осенней листвы или от
летнего веселого и небрежного мусора и пыли, а летом еще и полит из шлан-га.
Но мы с Розалиндой гулять выходим рано утром.
Мы знаем всех дворников, и, пожалуй, знаем все их истории. Это у нас