"Корреа Елена Эстрада. Дом с золотыми ставнями " - читать интересную книгу автора

некогда начали долгий путь через огонь, воду и чертовы зубы, через океан и
три континента - в счастливый бестревожный дом на тенистой улице Старой
Гаваны.
Третий год, как осиротело это кресло, так же как и широкий гамак в
нашей спальне, как и огниво и складной нож - они были при нем столько
времени, сколько я его знала.
Ах, какие пышные похороны устроил Энрике в похоронном бюро на улице
Агуакате, принадлежавшем раньше знаменитому Феликсу Барбосе - колесница с
четырьмя вороными лошадьми, шестнадцать служек - белых мальчиков в ливреях,
священник в белой сутане читал по закоренелому язычнику заупокойную службу,
и море, море цветов: нарды, гвоздики, розы, и все кроваво-красного цвета -
цвета Шанго. Я смотрела на все это как бы со стороны, хотя и давно была
готова к тому, что происходило. Сударь мой, когда человеку, пусть самому
близкому, переваливает за определенный срок - все его окружающие поневоле
ждут логического конца, завершающего любую жизнь. Факундо было сто четыре
года, из которых почти восемьдесят он провел со мной, и впрямь сказать, и в
печали и в радости, и в бедности и в богатстве, и разве не затевали мы с ним
все чаще под конец нечестивых шуточных перебранок о том, кто из нас будет
первый на этой дороге? А когда он лежал во весь свой могучий рост в тесном
деревянном коробке, одетый в белое и в ореоле белоснежных волос - что-то
странное со мной происходило. Я стояла подле гроба, опершись о плечи
сыновей, и смотрела на стечение народа, на мужчин, женщин, детей, большая
часть из которых была его потомством, белых, черных, цветных, на священников
и служек, и я же - сама я - как сейчас помню это - я видела этих людей и
саму себя как сверху, и все выше и выше, медленно поднимаясь и кружа в
огромной зале с одной стеной, открытой на улицу. Ах, сеньоры, я точно знаю,
что улетала моя одинокая душа, а что сталось с моим старым телом - не помню,
право. Как вдруг - о, Йемоо, из-за какого свинства не дали ей улететь к
своей одинокой половине, знали бы вы!
Это был прилизанный кабальеро, из тех как раз, что очень озабочены
чистотою крови, он пробрался с улицы, подошел к Энрике и спросил, морща нос:
- Сеньор Вальдес, что за черного хоронят с такой помпой? Это ваш
знакомый или... м-м... родственник?
Двойная издевка звучала в его словах, потому что все знают, что
означает фамилия Вальдес. Вы знаете, как приводят в чувство обморочных? Вот
так подействовали на меня его слова, не хуже доброй затрещины. Он ждал, что
Энрике смутится и начнет что-нибудь мямлить о дальнем родстве? Как не так,
давно не то время стояло на дворе.
- Сеньор Кордовес, хоронят моего отчима, дона Факундо Лопеса, человека,
которого господь наградил многими достоинствами и долгим веком. Разрешите
представить вам мою матушку, донью Кассандру Митчелл де Лопес, а также моих
младших братьев и сестру.
Растерявшийся наглец переводил взгляд с одного черного лица на другое.
Все знают людей такой породы: они всегда пасуют, встретив отпор.
- Э-э... Соболезную, э-э... донья Кассандра, да, э-э... очень.
Видно, так я посмотрела на него, что душа кабальеро ушла в пятки,
притом же вокруг начали глядеть и перешептываться. Так что когда я протянула
ему руку, он приложился к ней и пунцовее помидора убрался восвояси. А после
этого - странное дело! - словно камень свалился с души, словно мой
неугомонный бродяга лукуми улыбнулся оттуда, сверху, и сказал: "Я исполнил