"Корреа Елена Эстрада. Дом с золотыми ставнями " - читать интересную книгу автора

богатого мастерами. Он умел обрабатывать железо, которое сам выплавлял в
Элете, на месте, где добывали руду, и красную медь, бруски которой привозили
из соседней Абекоуты, и серебро, редкое и дорогое в наших краях, так что
серебряные серьги и браслеты могли себе позволить только самые богатые и
влиятельные люди города.
Наша семья могла себе это позволить. Кузнецы никогда не бедствуют в тех
краях, добро накапливалось из поколения в поколение. Кроме того, брат моего
отца Агебе был бол* - глава рода, и это значило много. Еще больше значило
то, что дядя был бездетен, несмотря на множество жен, и старшинство по его
смерти переходило к отцу. Тем более что отец мог обеспечить продление рода и
власти, - он имел трех дочерей, из которых я была младшая, и что самое
важное, двух сыновей. Один из них - Аганве - был к тому времени женат и
работал в кузне вместе с отцом.
Второй, Иданре, тремя годами старше меня, в тот день вместе со мной
покинул ворота нашего родного дома.
Стояло утро, - солнце поднялось довольно высоко, но еще не припекало,
пыль под босыми ногами - красная, мелкая - не жгла, тени лежали синие,
косые. Отец послал нас в город с какими-то поручениями к заказчикам, и мы
шли между кварталами - адугбо - по узкому проулку между высоких покрытых
трещинами стен таких же дворов, как наш собственный, болтая между собой о
всяких мелких происшествиях в доме. Я представляю себе это со стороны,
столько лет спустя: крепкий четырнадцатилетний мальчик, уже накачавший себе
мускулы молотобойца, в коричневом с желтым саронге, и этакая булочка,
одинаково пухлая со всех сторон - я в детстве была толстушка. Мать меня
баловала, как обыкновенно балуют всех младших детей, и в обычный день -
только ради моего похода с братом в город - нарядила в ярко-голубой саронг
из полушелковой дорогой ткани. Серебряные украшения, правда, были мне не по
возрасту: я еще не считалась невестой, и мое лицо не окаймляла татуировка в
виде округлой линии из точек от ушей до подбородка. Всем девчонкам на свете
не терпится стать взрослыми, и все матери на свете говорят дочерям то, что
говорила мне Тинубу, моя мать:
- Марвеи, подрасти немного!
Да, именно так меня звали в то незапамятное безоблачное время. Оно
кончилось неожиданно.
В одном из бесчисленных проулков нам попалась кучка мужчин - пять или
шесть человек. Двое были знакомы, остальные оказались чужаками. Впрочем,
кого удивишь чужаками в большом торговом городе! Не в диковинку были никакие
соседние и отдаленные племена, ни арабы, проходившие с караванами со стороны
саванны, - они добирались до нас, минуя пески Сахары, и от них попадала в
наш город шелковая пряжа, привозимая из такой дали, что невозможно
вообразить; ни белые - такой крупный город, как Ибадан, лежащий не слишком
далеко от побережья, посещали и путешественники, и купцы, и миссионеры. Мы
вежливо поздоровались и пропустили взрослых, отступив к стене и продолжили
путь.
А потом наступила глухая темнота.
Похитители знали свое дело хорошо. Они точно рассчитали силу удара так,
чтобы оглушить, не причинив особого вреда, и избежать при этом борьбы и
шума. Я очнулась от духоты и боли в затылке. Ни руками, ни ногами
пошевельнуть не могла: конечности оказались стянуты широкими полосками
мягкой кожи. Дышать оказалось нечем, дурнота подступала из-за того, что я