"Валерио Эванджелисти. Предзнаменование ("Маг" #1) " - читать интересную книгу автора

хвалился тем, что присоединился к Империи по собственной воле, однако при
первой же возможности здесь вспыхивали кровавые беспорядки, угрожавшие
Испании и ее институтам, а в первую очередь инквизиции.
Была бы на то воля Молинаса, Карлу V надлежало бы распустить
сицилийский парламент, который только и делал, что жаловался на притеснения
со стороны инквизиции, что подстрекало народ к неповиновению. Затем надо
было бы предоставить более многочисленную армию в распоряжение вице-короля,
который был менее сговорчив и расположен к спокойной жизни. Но он понимал,
что ничего этого ему не добиться, тем более что император много делал для
того, чтобы улучшить отношения с островитянами. Пустое занятие с такой
предательской породой.
Грязные, но достаточно просторные улицы, полные торговцев, оборванцев и
босоногой детворы, привели Молинаса к королевскому дворцу. Толпа собралась
перед зданием, украшенным штандартом с вышитыми на нем шпагой, крестом и
масличной ветвью, с круговой надписью: "Exurge domine et judica causam
tuam".
Увидев Молинаса, площадь притихла, и все почтительно склонили головы.
Теоретически испанец был им ровня, но все знали, что он эмиссар Великого
инквизитора Манрике. Не удостоив горожан ответом на приветствие, он
проследовал ко входу во дворец.
Пройдя мимо стражи, он вошел в просторный сыроватый коридор, миновал
открытую дверь в зал, где для обсуждения какого-то случая собрались
советники и квалификаторы, и вошел в дверь, ведущую в подвальный этаж. Чтобы
добраться до камер, надо было спуститься два марша лестницы, стиснутой
текущими от сырости стенами. На поклоны солдат, которые привыкли к его
присутствию, он ответил небрежным кивком. В его обычае было каждое утро
спускаться в казематы и проверять, нет ли новых заключенных и не сознался ли
кто из старых.
Он собирался уже справиться о новостях, как вдруг увидел перед камерой
Ингастоне ло Порто, одного из немногих чиновников, кто не был ему противен.
Тюремщик, гремя ключами, закрывал дверь камеры. Он направился к ло Порто и
без лишних слов спросил:
- Что вы здесь делаете?
- Я сопровождал заключенного, Джованни да Париджи, из Минео. Он выдавал
себя за обращенного, но люди продолжали называть его рабби. Я уведомил об
этом инквизитора Камарго, и он приказал его арестовать.
- Более чем справедливо. Он в чем-нибудь сознался?
- Его еще не допрашивали.
- А как вы дознались о нем?
- Он жил с женщиной, с некоей Перной, по прозванию Жена Рабби. Это
прозвище привлекло мое внимание, когда я проезжал через Минео. Я справился о
ней, а потом, с соизволения доктора Камарго, арестовал сожителя.
Молинас энергично кивнул.
- Прекрасно. Женщину тоже арестовали?
Широколицый, коренастый, пышущий здоровьем Ингастоне слегка покраснел.
- Нет. С ней бесполезно возиться, да и вина ее только в том, что она
жила с выкрестом, вернувшимся в свою веру.
- Ну конечно. - Молинас сопроводил свое утверждение сухим кивком
головы, но в его голосе не чувствовалось язвительности. Скорее наоборот, то,
что он присовокупил, было сказано тоном почти сердечного участия: - В нашем