"Валерио Эванджелисти. Предзнаменование ("Маг" #1) " - читать интересную книгу автора

деле, друг мой, женщины весьма ценны, поскольку мы умеем их использовать.
Они от природы пассивны, и это делает их идеальным инструментом. Обуздав их
однажды, можно с легкостью подчинить мужчину, рядом с которым они находятся.
Постарайтесь об этом не забывать.
Ингастоне кивнул, хотя и не понял, с чего бы это испанец стал
размениваться на рекомендации и предостережения.
- Не позабуду, синьор. Ваши советы всегда очень ценны.
- Не сомневаюсь. Инквизиция примет во внимание ваше усердие. Велите
арестовать эту Перну и поместите ее туда, где сожитель сможет услышать ее
стоны. Доктор Камарго оценит вашу утонченность. Не забывайте, что баронат
Хумантиновакантен. - Последнюю фразу Молинас бросил как бы невзначай, сделав
вид, что не заметил искорки, быстро промелькнувшей в глазах коллеги. - А
теперь я хотел бы допросить самого рабби. Вы позволите?
- О, конечно! - Ингастоне позвал тюремщика, отошедшего на почтительное
расстояние, чтобы не слышать важной беседы. - Открой камеру и проводи туда
господина.
Каземат, в котором содержали заключенного, представлял собой маленькую
пещеру с низким сводом и более или менее выровненным полом. Сыро в пещере не
было, но явно не хватало тепла. Легкого санбенито недоставало, чтобы
согреться, и узник дрожал всем телом, скорчившись на соломе. Каземат
освещала единственная свеча, закрепленная в нише.
Молинас взял свечу, поднес ее к лицу узника и увидел лоб с залысинами,
два испуганных желтых глаза, крючковатый нос и курчавую черную бороду,
спадающую на тощую грудь. Он слегка вздохнул и произнес с притворным
сочувствием:
- Знай, что у тебя нет надежды. Только полное раскаяние и выдача других
евреев, разделяющих твою веру, спасут тебя от карающей руки властей. Церковь
умеет прощать тех, кто, одумавшись и сдав ей сообщников, выкажет свое
раскаяние в измене.
- Но я добрый христианин! - сдавленным голосом запротестовал
заключенный.
- Да полно, где это слыхано, чтобы доброго христианина называли рабби.
Ты еврейский священник.
Узник замотал головой:
- Меня называют рабби, потому что во Франции, где я родился, я
преподавал язык и вероучение евреев. Но я преподавал их христианам
испытанной веры, тем, кто убедил меня примкнуть к истинной церкви.
Молинас закрыл глаза.
- Ты соображаешь, что говоришь? Тебя еще подозревают только в том, что
ты пытался отыскать прозелитов среди христиан. Как же мы можем тебя спасти,
если твоя вина столь велика?
- Нет, нет! - Джованни да Париджи в знак невиновности развел худые, как
у скелета, руки. - Я никого не пытался обратить! Во Франции в те времена был
большой интерес к обычаям евреев. Сам король Франциск Первый желал, чтобы
его обучили Каббале, и вот многие ученые...
- Значит, ты каббалист. - Голос Молинаса становился все жестче. - Ты
практикуешь магию, некромантию. Инквизитор Эймерих писал: нет еврея, который
втайне не служил бы демонам и не пытался бы их вызывать.
- Прошу вас, дайте мне договорить! - Глаза узника наполнились
слезами. - Я никакой не каббалист. Пользуясь интересом французов, я