"Ганс Гейнц Эверс. Соус из томатов" - читать интересную книгу автора

предпочитали скорее откусить себе языки, чем промолвить хотя бы одно слово.
Я имею обо всем этом лишь неточные и, быть может, ложные данные. Если вас
интересует эта жестокая тайна, заставьте padro рассказать о ней. Дело в том,
что он слывет (хотя это и не доказано точно) поклонником и приверженцем
"сальсы". И подозрение это и есть главная причина, почему у нас избегают
общения с ним.
Вошли гости, и наш разговор был прерван.
В следующее воскресенье, придя на бой быков, я принес padro несколько
штук очень удавшихся фотографических снимков с последней корриды. Я
собирался подарить их ему, но он едва взглянул на них.
- Извините меня,- промолвил он, - но это меня не интересует.
Я сделал смущенную физиономию.
- О, я вовсе не хотел вас обидеть,- поправился он,- но, видите ли, я
люблю только красную краску. Красную, как кровь, краску.
Слова "красную, как кровь, краску" звучали почти поэтически, выходя из
уст этого бледного аскета!..
Мы вступили в разговор. И среди разговора я спросил его как бы
невзначай:
- Мне очень хотелось бы увидеть "сальсу". Не можете ли вы как-нибудь
взять меня с собою на нее? Он замолчал. Его бледные губы задрожали. Потом он
спросил:
- "Сальса"? Вы знаете, что это такое?
Я солгал:
- Конечно!
Он снова уставился на меня. Его взгляд упал на старые шрамы на моих
щеках и на лбу.
И как будто эти знаки, оставшиеся от детского поранения, были для него
тайным паспортом или пропускным свидетельством, он слегка прикоснулся к ним
своими пальцами и торжественно промолвил:
- Я возьму вас с собою!
Прошло недели две. Вечером, часов в девять, ко мне постучали в дверь. И
прежде чем я успел крикнуть - войдите, ко мне уже вошел padro.
- Я пришел за вами, - сказал он.
- Зачем? - спросил я.
- Вы знаете это! - настаивал он. - Вы готовы?
Я поднялся.
- Сию минуту. Не могу ли я предложить вам сигару?
- Благодарю вас. Я не курю.
- Стакан вина?
- Благодарю, я не пью! Прошу вас, нельзя ли поторопиться!
Я взял шляпу и последовал за ним вниз по лестнице, в лунную ночь. Молча
шли мы по улицам, вдоль по берегу Гениля, под цветущими деревьями. Мы
повернули налево, взобрались на гору и пошли по Полю Мучеников. Впереди
сияли в теплом серебре лунного света снеговые вершины Сиерры.
Кругом по склонам холмов то здесь, то там мерцали отблески из землянок,
в которых живут цыгане и иной народ. Мы обогнули глубокую долину Альгамбры,
наполненную почти доверху зеленью высоких вязов. Миновали могучие башни
Нассаридов, затем длинную аллею вековых кипарисов и поднялись к горе, с
которой последний мавританский князь, "с волосами цвета соломы", Боабдил,
посылал потерянной Гренаде свой последний вздох.