"Андрей Евпланов. Чужаки " - читать интересную книгу автора

уже давно жили сами по себе и лишь делали вид, что это не так.
И только пожар все перевернул. Говорят, первым огонь заметил Матвей
Хренков. Он как раз тесал что-то у себя во дворе, когда почуял, как потянуло
дымом, и не дымом даже, а пожаром. Хренков выскочил на улицу и увидел, как у
новоселов из-под крыши лезет желтый дым, словно кудри из-под шапки. Не успел
он сообразить, что нужно делать, а уж и огонь тут как тут. Крыша, крытая
дранкой, занялась в один миг. Что уж там случилось - про то никто не знает,
но, скорее всего, это искра через щель в дымоходе попала в сено, что лежало
на чердаке. Оно и вспыхнуло. Остальное длилось каких-нибудь два часа. Пока
сбежался народ, дом был уже как фонарь в сумерках. Он светился всеми дырами,
и издали казалось, будто там танцуют. Люди стояли поодаль, потому что ближе
нельзя было подойти из-за сильного жара, некоторые прямо на грядках, и
смотрели заворожено, как столетний бурцевский дом превращается в бутон, из
которого во все стороны лезут молодые острые лепестки огня.
Через два часа все было кончено, и народ стал расходиться. А кто-то,
кажется Зинка, сказала:
- И занавески сгорели...
А Гущин добавил:
- И приемник тоже... Рублей пятьдесят, небось, отдали.
И тут все услышали откуда-то сзади:
- Девяносто три...
И увидели этого Гундобина. Он сидел на чемодане и покуривал как ни в
чем не бывало. А мальцы его тут же по очереди грызли кочерыжку.
Погорельцы поселились в своей бане и жили там, как настоящие барсуки в
норе. Хотя сам по-прежнему ездил в район, жена его убирала контору, а дети,
мосластые и носатые, гоняли собак по деревне. Они были как две головешки со
своего пепелища. Но теперь уже не казались такими чудными. Беда, которая с
ними стряслась, обратила этих репьев в детей. Хотя, конечно, их она меньше
всего затронула. Они не чувствовали никаких неудобств оттого, что жили в
тесной сырой бане, как какие-нибудь зверьки. Напротив, им это, кажется, даже
нравилось. А другие дети завидовали им, потому что они жили не в большом
доме, как все, а в маленьком, вроде бы понарошечном.
Прошел месяц, другой... Осенний ветер посек окна холодными каплями. Все
мы льнули к теплу, и дети наши, и наш скот. Сидя дождливыми вечерами
где-нибудь за стопкой водки, мужчины любили поговорить о погорельцах.
- Видно, в байне и зазимуют,- начинал Матвей Хренков, тот самый,
который первым учуял пожар.
- Отстроятся, небось деньги есть,- возражали ему. Но он гнул свое:
- Нельзя зимовать в байне. Не высидят, мать их так...
- Что с них взять, все одно что звери... Выдюжат,- говорили одни.
- Отстроятся... Были бы деньги, - возражали другие.
Но Хренков знал, что погорельцы не будут строиться, и не только потому,
что видел, как Барсук конопатил стены бани. Он нутром чуял, что дома им
самим не поднять, и это почему-то приятно волновало его. Нет, он не
радовался чужому горю. Боже сохрани, не такой он был человек. Просто он
чувствовал, что вскорости в деревне произойдут события, в которых, может
быть, и он будет играть не последнюю роль. Так человек, сам того не
осознавая, радуется буйству стихий: грозе, половодью, шторму...
Но время шло, а ничего не происходило. И Хренков не выдержал. И однажды
вечером сам постучал в оконце бани, где ютились погорельцы. Постучал и ждал