"Неделько Фабрио. Смерть Вронского " - читать интересную книгу автора

стало в душе графа, объятой жарким восторгом по отношению к сербскому делу,
чем-то похожим на такой лист, первым отделяющийся от вырастившего его
ствола, явилось предзнаменованием всех тех грядущих событий, которые
принесут пустоту и белизну.


2

- Вся Сербия поднялась! - восхищенно обратился Петрицкий к Вронскому.
С тех пор как они прибыли, вокруг постоянно кружат все новые и новые
вести: на севере Хорватии, на востоке, на юге и в самой ее глубине, на
западе, сербы возводят баррикады. "Они защищаются от фашистов", - объясняют
им. Рассказывают, что "бронетранспортеры Югославской народной армии охраняют
находящихся в опасности сербов", которые, "обороняясь, убили и ранили
тридцать хорватских полицейских", совсем неподалеку отсюда, "в Славонии, в
селе Борово Село", запомнилось Вронскому, и "уже целый месяц осаждают Киево,
рядом с Книном, это на юге", добавил Петрицкий. Страна осталась без
президента, потому что ни сербы, ни черногорцы не хотят видеть на этом месте
хорвата, из-за этого и армия не имеет верховного главнокомандующего, а две
республики на северо-западе Югославии проголосовали на референдумах за
государственную независимость. Слышны требования: "Необходимо взять под
контроль государственную границу Словении".
- Наше не отдадим! Долой новое НДХ![6] - выкрикнула какая-то женщина.
- Хорваты, убирайтесь вон! Мы не уступим вам ни пяди сербской земли!
- Да здравствует федерация! Да здравствует Союз коммунистов - Движение
за Югославию!
Народ все прибывает и прибывает, возбуждение нарастает, в руках у
многих цветы, кажется, весь город выплеснулся на улицы, сегодня утром нужен
простор, размах, широкие горизонты: с летней террасы ресторана на периферии
Белграда грубо сброшены плетеные белые кресла и столы, напоминающие мебель
из пьес Чехова, кто-то свалил в угол пестрые зонтики для защиты от солнца,
на которых написаны названия напитков и сигарет, они были поставлены ввиду
начинающегося лета, но теперь толпа лезет прямо по ним, топчет их ногами,
каждый хочет пробиться как можно ближе к ограде террасы. Сегодня утром запах
цветущих лип заглушают выхлопные газы, а крики толпы перекрываются
воинственным ревом моторов огромных тяжелых машин на гусеничном ходу.
Стоят возле ограды нынешним утром и Вронский вместе с Петрицким, им
приходится сопротивляться напору толпы, жарко дышащей, горластой,
наваливающейся на их спины, доброжелательно хлопающей их по плечам, по
царским эполетам, украшенным золотой и алой бахромой, круглые железные
прутья ограды, к которой прижат Вронский, все сильнее врезаются ему в тело,
он напрягает мускулы рук, чтобы ослабить давление, а голос справа от него,
снова женский, захлебывается от радости:
- Хватит! Долой восемь компартий и восемь национальных интересов!
Теперь Белград и Сербия все решают!
Вронский смотрит с террасы вниз: под ними, в голубоватом дыму, который
с ревом изрыгают украшенные цветами машины, вьется колонна, среди
приветствий и поцелуев слышны выкрики:
- Туджман фашист!
грохочут нынешним утром танки, бронетранспортеры, самоходные орудия...