"Александр Александрович Фадеев. Последний из удэге (Роман)" - читать интересную книгу автора

слова. - Ты как сюда попаль?
- Будет, будет! По местам, живо! - кричал Гладких.
- Лазаешь тут... халява! - шипел старовер, видно, на дочь; дверь
омшаника сердито захлопнулась.
- Выборы по деревням проводили на съезд, - сухо ответил Сережа. - А ты?
- Что ж я?.. Я человек маленький, - Казанок дерзко сощурился, - куда
пошлют, туда и еду, плякать обо мне некому... За мной только бабы скуцяють,
- добавил он, насмешливо скривив тонкие губы. - "Семка, вези пакет" -
везу... Гладких к себе в отряд зовет - пойду... А что мне - цыплят
высизивать? Папы-мамы у меня нету, а тут народ боевой - оторви да брось...
Он говорил, ни на секунду не задумываясь над своими словами и не только
не заботясь о том, как они будут приняты, но, видно, не сомневаясь в том,
что все, что он скажет, будет именно то, что нужно. В то же время он с
удовольствием и неприязнью разглядывал грубые Сережины сапоги, его узенький,
с короткими рукавами френчик, его смуглое и тонкое лицо с большими черными
глазами в жестких ресницах. Он обратил внимание даже на то, что Сережа без
фуражки и, поискав глазами (фуражка лежала на скамье), с особенным
удовольствием задержался на этой фуражке с острыми полями и следами
гимназического герба.
- Ты что ж - ученье совсем бросиль? - спросил он, якобы между прочим:
он знал, что Сереже будет неприятно теперь напоминание об его ученье.
- Ну, пустяки какие, - ответил Сережа, махнув рукой.
- Выходит, в мужики приписалься?
- Понимай как хочешь... А как твой отец поживает? - вдруг спросил
Сережа, быстро взглянув на Казанка. - Вы ведь теперь только мясом торгуете,
- лошадьми, говорят, запретили?
"Скушай-ка вот это!" - подумал он с тихим злорадством.
Но Казанок сделал вид, что не расслышал его.
- Ребята, куда вы?.. Меня обоздите!.. Прощай, баринок, - небрежно
сказал он Сереже.
И, склонив набок свою белую, тонко выточенную мальчишескую головку в
американской шапочке, не торопясь пошел вслед за партизанами.
"Не понравилось небось", - подумал Сережа, косясь на дочь старовера.
Она, до половины высунувшись из омшаника, смотрела вслед Казанку с веселым и
кокетливым любопытством.
- Филипп Андреич, нам на телеграф пора, - сердито сказал Сережа.
- Да-да, сейчас пойдем... - Мартемьянов взялся за шапку. - Оно и
главное, что интервенты, - говорил он Кудрявому, забрасывая на спину вещевой
мешок. - И не так американцы, как японцы... Главное дело, тут рядом -
пригонят крейсера, высадят десант...
- Да ты манатки здесь оставь, - вмешался Гладких. - Завтра вместе ведь
выступаем?..
"Завтра я буду с ним в одном отряде, - думал Сережа, угрюмо шагая за
Мартемьяновым вниз по туманной, темнеющей улице. - И как его не раскусят до
сих пор?"
Семка Казанок был приемным сыном известного на весь уезд скобеевского
барышника и мясоторговца, жившего через два дома от больницы, где работал
Сережин отец. Барышничество, впрочем, было запрещено теперь особым
постановлением ревкома.
Неприязнь Сережи к Казанку восходила к тем временам, когда Сережа,